Этим летом мне довелось принять участие в экспедиции в Эфиопию, которая проходила в рамках совместного российско-эфиопского проекта по изучению ихтиофауны этой интереснейшей африканской страны. Российскую сторону представлял Институт проблем экологии и эволюции им. Северцева, а эфиопскую - Министерство сельского хозяйства страны, однако его участие было скорее формальным: подготовка документов и разрешений на вылов рыбы на территории страны. С эфиопской стороны в экспедиции участвовали один водитель и один студент. Программа эта началась более 20 лет назад и продолжается по сей день. Почти ежегодно в Эфиопии работают российские экспедиции, планомерно изучающие бассейны различных рек страны.

Надо сказать, что Эфиопия - это настоящий рай для ихтиолога. На ее территории сосредоточены реки бассейнов Индийского океана и Средиземного моря. Именно здесь находятся истоки Голубого Нила. А в рифтовой долине расположены знаменитые озера. Все это - абсолютно разные биотопы, с совершенно различным составом тропической и субтропической ихтиофауны. Кроме того, есть несколько некрупных кратерных озер со своими особыми биоценозами. К тому же, так как Эфиопия никогда не была чьей-либо колонией, в отличие от большинства африканских стран, флора и фауна, в том числе и рыбы, той страны были изучены до работы экспедиции очень слабо.

В материалах российско-эфиопской экспедиции есть очень интересные наблюдения по симпатрическому видообразованию у карповых, в частности, у озерных форм барбусов и гарр. К сожалению, в водоемах Эфиопии сейчас наблюдается засилье завезенных в эти края ореохромисов, бесконтрольная интродукция которых привела к тому, что они выедают многие местные виды. Изначально ореохромисов (в основном Oreochromis niloticus и его гибрид с O.mossambicus) целевым образом интродуцировали в некоторые водоемы с целью разведения их как промысловой рыбы, а затем эта рыба начала сама распространяться по всем водоемам. В Эфиопии есть и свой, эндемичный вид ореохромиса, пока не определенный до вида. На мой взгляд, эта рыба по окраске и внешнему виду больше похожа даже не на ореохромиса, а астатотиляпию: мы наблюдали их в аквариумных условиях несколько недель, выловив в природе. Интересно, что по поведению и некоторым другим признакам эта рыбка чрезвычайно похожа на цихлид озера Виктория. Наших «ореохромисов-астатотиляпий» мы выловили в одном из притоков реки Вабешибели. Эта река берет свое начало в Эфиопии, уходит через территорию Сомали, и не доходя до океана, за несколько километров до побережья, заканчивается в болотах. Видимо, ранее Вабешибели впадала в Индийский океан, затем дельта реки заболотилась, и связь ее с океаном прервалась. Она идет параллельно с рекой Джуба, и, видимо, они ранее соединялись общим устьем. Именно район Эфиопии, прилегающий к Сомалийской границе, мы и посетили в этом году.
Надо сказать, что Сомалийский район (Somalia Region) Эфиопии, как и многие приграничные территории в Северной Африке, характеризуется неспокойной политической обстановкой, вылазками разного рода террористов, партизанов, и т.д. Однако от базового лагеря нашей экспедиции до границы с Сомали оставалось еще около 300 километров, и о неспокойной обстановке нам напоминала только эфиопская воинская часть, состоявшая из десятка пограничников, вооруженных автоматами Калашникова, и дислоцированная в соломенных хижинах неподалеку.

Местное население этого района Эфиопии принадлежит к народности дуби. Официальные власти Эфиопии считают эту народность сомалийцами, однако это совсем не так. Дуби люто ненавидят сомалийцев, и, собственно, поселились в этом районе, видимо, перебравшись из Сомали, подальше от своих врагов. Когда мы спросили у мужчин племени дуби, зачем им нужны автоматы Калашникова, они ответили: «Чтобы стрелять в сомалийцев!» Это племя состоит в кровной вражде с сомалийцами, однако дуби от сомалийцев ничем внешне не отличаются (по крайней мере, на взгляд белого человека). Цвет кожи этих племен не черно-фиолетовый, как у нилотов, проживающих в противоположной части Эфиопии, а, скорее, шоколадный или кофейный, благородно-коричневый. Люди племени дуби - очень приятные, спокойные и контактные.

От нашего лагеря до самой границы с Сомали простиралась пустыня Агадэн, в которой ихтиологу делать совсем нечего, никакой гидрофауны там не водится, по крайней мере в засушливый период, когда реки полностью пересыхают. А сразу после сезона дождей туда добраться кроме как вертолётом не представляется возможным... Мы проезжали по территории пустыни и видели только русла пересохших рек и ручьёв. Что там можно обнаружить в сезон дождей - пока остаётся загадкой. Дело в том, что даже по сухой дороге проехать кроме как на внедорожниках невозможно - дорога в данной местности - понятие почти условное. Песок, акации, какие-то суккулентные растения, по форме напоминающие американские агавы, баобабы, микробаобабы, и прочая растительность, характерная для биотопа пустыни или полупустыни - вот и все, что может выжить в этих суровых условиях.
Началась наша поездка в Аддис-Абебе. Получение многочисленных справок, разрешений на отлов и вывоз образцов животных и прочие бюрократические процедуры затянулись, и все это время мы проживали на территории Российского посольства в Аддис-Абебе, время от времени выбираясь в недалекие вылазки вокруг эфиопской столицы.

Затем мы совершили несколько радиальных вылазок: на Великие озера в рифтовой долине, к истокам Нила. Побывали мы и на территории горного массива Бале Маунтинс, где в речках водятся чрезвычайно интересные обитатели. Из гор Бале берут свое начало несколько крупных рек. В истоках они представляют собой ручейки, которые можно легко перепрыгнуть. Это довольно высоко, и далековато от столицы - больше дня пути от Аддис-Абебы. Расстояние по карте всего километров 300, но проехать их непросто, поскольку дорог в тех местах почти нет. Как только отъезжаешь от Аддис-Абебы, понятие «дорога» теряет свое истинное значение. То географическое образование, по которому продиралась наша машина, трудно назвать точно. Видно, что это не дикая саванна и не гора, и что иногда здесь что-то проезжает, но ездить по этому нормально практически невозможно. На расстояния более 100 км от столицы ездили мы обычно на двух машинах, для подстраховки: если одна увязнет, второй ее вытаскивали.

Научную часть экспедиции возглавлял доктор биологических наук Александр Серафимович Голубцов, который работает по программе изучения гидрофауны Эфиопии с самого ее начала. Исколесив за 20 лет практически всю Эфиопию, доктор Голубцов изучил видовой состав почти всех ее водных систем и опубликовал большое количество работ по эфиопской ихтиофауне. Именно он впервые обнаружил многие виды пресноводных рыб этой страны. В экспедиции участвовал также профессор из Санкт-Петербурга Виктор Алексеев, представлявший Зоологический институт РАН. Профессор Алексеев - специалист по копеоподам (веслоногим рачкам) и другим планктонным организмам. Он занимался сбором, фиксацией и первичной обработкой планктона, разбором его по группам для дальнейшего определения. По его словам, среди эфиопского планктона ему попались очень интересные и необычные формы и виды, ряд которых он считает еще не известными науке. Моя основная специальность - биохимия и молекулярная биология, так что моей задачей в экспедиции был сбор и фиксация образцов рыб и других водных организмов, приготовление препаратов для определения хромосомных чисел и анализа ДНК. Ну и, конечно, всем приходилось выполнять физическую работу: рыбу ловить, сети ставить, сидеть на веслах, таскать мешки...

Основным организатором и координатором экспедиции был доктор биологических наук Андрей Дарков, который значительную часть времени проживает в Эфиопии, ведя все функции по оформлению необходимых для экспедиций бумаг, встречам и проводам, и прочим организационным мероприятиям. Он великолепно знает географию Эфиопии: дороги, водоемы, особенности местного населения различных районов, с которым он хорошо находит общий язык.

Некоторые сложности в Эфиопии, особенно для новых участников экспедиции, вызывает общение с местным населением. Официальный язык Эфиопии - амхарский, но на амхарском говорит не более сорока процентов населения. Большая часть эфиопов говорит на языках араминья и тиграйи. У обитателей Сомалийской границы - народности дуби - свой собственный отдельный язык, как и у нилотов, проживающих на границе с Суданом. Когда мы приехали в Сомалийский район, то оказалось, что амхарский язык там вообще практически неизвестен. Мы с трудом нашли в районном центре одного человека, который говорит на амхарском. Это школьный учитель примерно 24-25 лет, по местным стандартам - полиглот и очень образованный человек, весьма приятный в общении и знающий, помимо родного языка дуби, английский, амхарский и арабский языки, на которых он читает, пишет и говорит. Мы тут же наняли его в качестве переводчика, и он служил нашим каналом связи с местным населением. Недостаток у него был только один, но характерный в тех местах практически для всех... Дело в том, что в Эфиопии очень немногие употребляют алкоголь, а мусульмане - вообще не пьют. Зато очень распространено и зачастую специально выращивается наркотическое растение чад, листья которого постоянно жует почти все население некоторых областей, в том числе и Somalia Region. Потребление чада практически является там национальной традицией, без него не обходится ни один вечер. Соответственно, большинство населения непрерывно пребывает в состоянии легкого наркотического опьянения.
Эфиопия - достаточно бедная страна, которая на протяжении своей истории никогда не была колонизирована европейцами. С одной стороны, это способствовало сохранению национальной культуры и самобытности, с другой - Эфиопия лишена сейчас той помощи, которую бывшие метрополии оказывают своим бывшим колониям.

Эфиопы - люди глубоко религиозные. Примерно половина из них - мусульмане, а другая половина - христиане. В Эфиопии одна из самых древних христианских церквей. Храмы в Лалибелле построены между 1200 и 1400 годами, а при раскопках найдены христианские кресты, датированные VIII веком нашей эры. Эти храмы примечательны тем, что они целиком вырублены в скале, причем не в горной стене, а вертикально вниз. Это циклопические колодцы, внутри которых вырублены церкви, к которым спускаются спиральные дорожки. Делалось это для того, чтобы храм был виден только богу. В столице Эфиопии, Аддис-Абебе, проживает около шести миллионов человек, однако по большей части она одноэтажная. В Аддис-Абебе находится самый крупный открытый рынок в Африке, занимающий несколько квадратных километров. Чтобы его обойти весь, нужно примерно дня три, с утра и до вечера. Эфиопы очень почитают А.С. Пушкина, считая великого русского поэта своим соотечественником. Местные жители с гордостью привели меня на площадь его имени, представляющую собой пыльный пустырь на перекрестке трех дорог. В центре - площадь с круговым движением и памятник-барельеф Пушкину. А вокруг - лачуги и голая степь... Поводили меня и по окраинам Аддис-Абебы (кстати, название своей столицы эфиопы произносят как «Адис-Абаба», что в переводе с амхарского означает «Новый цветок»). Нищета на окраинах этого крупнейшего города - страшная. Грязь, массовая проституция (при том, что по некоторым оценкам до 80% населения этих районов являются носителями ВИЧ). Улочки, мощеные битым камнем с острыми краями... Лачуги из жести и дерева, напоминающие наши гаражи... Сточная канава вдоль улицы, в которой играют дети, рядом какой-то человек в эту канаву справляет малую нужду, а рядом женщина в той же канаве стирает белье. Такое впечатление, что из той же самой канавы берется и вода для приготовления пищи.

Шок от вида этого человеческого муравейника проходит за два-три дня, а через пару недель настолько к нему привыкаешь, что спокойно гуляешь, отмахиваясь от нищих, попрошаек, прокаженных, калек и прочих маргиналов, которых в Аддис-Абебе довольно много. Главное - на них не обращать внимания. Ко всем белым, которые, впрочем, в этих районах эфиопской столицы появляются нечасто, местные маргиналы обращаются словом: «You!» Видимо, они подозревают, что так всех белых зовут... А единственная фраза, которую все они знают: "You, give me the money!" На этом общение, как правило, и заканчивается...

Что касается народных промыслов, то искусство народа Эфиопии небогато и весьма незатейливо. Местная кухня - специфическая, острая, и тоже не очень богатая, состоящая из пары десятков блюд, в основном - из по-разному приготовленной баранины и козлятины. Что интересно, в рационе местных жителей практически отсутствует рыба. По обычаям эфиопов есть рыбу почему-то считается «не положенным». Люди из племени дуби, с которыми мы жили бок о бок довольно долго, рыбу едят, но редко и неохотно. Ловят при помощи крючков и бечевки А в центральных районах ее вообще не едят. Почему - абсолютно не понятно... Не используют они в пищевых целях и большинство диких животных. Например, нильские гуси - большие, красивые вкусные птицы - ходят под ногами, абсолютно не боясь людей, даются в руки, потому что никто никогда на них не охотился. Точно так же вольготно чувствуют себя среди местного населения цапли, разгуливающие по берегам озер... Большинство эфиопов не употребляет в пищу никаких членистоногих и других беспозвоночных. Только нилоты, живущие ближе к Суданской границе, едят практически все, что шевелится, почти как во Вьетнаме или Камбодже.

От народа дуби у меня остались самые положительные впечатления. Это люди, которые не обманывают, не врут, не воруют. Вот пример. Кожаные ботинки в тех местах Эфиопии являются довольно значительной материальной ценностью, своего рода атрибутом достаточно богатого человека. Местные жители там живут в соломенных шалашах с земляным полом, и, как правило, не имеют никакого имущества, кроме одежды, миски и ложки. При этом они считают, что больше им, в общем, ничего и не надо, вполне счастливы, общительны и довольны жизнью. Однажды один из членов нашей экспедиции забыл на берегу речки кожаные ботинки, по эфиопским меркам - просто замечательные. Вернувшись на берег, мы их там не обнаружили. Оказалось, что дуби их нашли и аккуратненько отнесли к нам в лагерь! Отличаются дуби только повышенной любознательностью. Впрочем, ни одна экспедиция в Эфиопии не обходится без активного участия местного населения, которых нанимают в качестве проводников, охранников... Без охранников лагерь на реке стоять не может, и вовсе не потомучто существует опасность ограблений или нападений со стороны местного населения. Основная функция охранников - не давать местному населению в большом количестве набиться в лагерь и смотреть за жизнью белых людей. Наблюдение за работой ученых - одно из любимейших местных развлечений. Народ там особо ничем не занят, поэтому стоит сесть в лодку и вооружиться приспособлениями для отлова - они уже тут как тут. Несколько часов, пока ты ставишь и снимаешь сети, они стоят на берегу, толпой человек в пятьдесят, и смотрят. Просто стоят и смотрят... При этом, они не пытаются мешать, им просто интересно.

Со временем все мы привыкли, что все, что ты делаешь - ты делаешь «на сцене», в присутствии толпы любопытных зрителей. Чувствуешь себя диковинной зверушкой в зоопарке. Белый человек с сетями, сачками, с какими-то неведомыми банками, флягами, пинцетами... Для них это - цирк бесплатный! Очень редко местные спрашивают, что ты делаешь. Но объяснять смысл своих действий - довольно бесполезно... Однако иногда находятся высокоинтеллектуальные, по меркам местного общества, люди, которые реально интересуются твоей работой и тем, насколько это применимо к их жизни, как эта работа может помочь жизни в Эфиопии. Иногда, кстати, толпа зрителей начинает помогать. Например, при выборе мусора из сетей с образцами, что порой было весьма нелегкой задачей.

Нажмите сюда, чтобы увидеть остальные иллюстрации к статье

Нажмите сюда, чтобы увидеть остальные иллюстрации к статье

Мы попали в Сомалийский район Эфиопии не в самую удачную погоду. В этом году сдвинулся сезон дождей, и вместо спокойной воды, мы попали на самое его начало. Уровень воды в реке колебался почти на метр в сутки, вода была абсолютно непрозрачной, рыба из нее по большей части ушла, частично попряталась, и девалась вообще неизвестно куда. За день тремя сетями мы суммарно вылавливали не более 10-12 килограммов речных обитателей. При этом сети забивались плывущими по реке плодами различных деревьев и кустарников, глиной, листьями, ветками, навозом, и вообще чем угодно, вплоть до бревен и дохлых крокодилов... Сеть до заброса весила килограммов пять, а вытаскивается через два часа - килограмм пятьдесят, из них сорок пять - мусор, который надо аккуратно разобрать, извлекая все живое. Течение в реке оказалось очень сильное. Из лодки выходить нельзя, потому что вокруг кишат крокодилы. На противоположном берегу, как раз напротив нашего лагеря, было крокодилье лежбище, куда хищники выползали греться. В этих местах они не очень крупные, до трех-четырех метров. А вообще нильские крокодилы (Crocodylus niloticus) достигают семиметровой длины. Из-за их обилия опасно было не только входить в воду, но даже подходить к обрывистым местам берега, где сразу начинается глубина. В таком вот глубоком месте может сидеть притаившийся крокодил, из засады подкарауливающий проходящую мимо добычу. Местное население соблюдает предосторожности, но все равно примерно раз в месяц случается, что крокодил утаскивает кого-то из туземцев. Для переправы через речку местные жители используют плоты, управляемые с помощью шестов. Впрочем, иногда они переходят реку в брод по одному или вдвоем. Возможно в этот момент и происходят нападения крокодилов на людей.

В мутной воде реки Вабешибели, ихтиофауну которой мы изучали, в этот неудачный для экспедиционной работы сезон мы обнаружили довольно мало видов рыб. Примерно половину из них составляли различные сомы. В истоках Вабешибели мы выловили амфилиусов (Amphilius sp.). Это мелкий сом размером до 10- 12 см, живущий на быстром течении. Амфилиусы прячутся между камнями в относительно прохладной (около 20 градусов) воде горных речек. Симпатрически с ними обитает гарра (Garra cf. hirticeps). Это типичный чистильщик, напоминающий нашего туркменского дискогната: карповая рыба с присоскообразным ртом, собирающая обрастания с камней. Очень симпатичная рыбка серо-голубого цвета, с красным пятном на жаберной крышке, беловатыми передними лучами грудных плавников и присоской. Ниже по течению ловится рыба, похожая одновременно на ореохромиса и на астатотиляпию. Это не тот интродуцированный вид, о котором мы говорили в начале, а скорее всего, другой, местный, отличающийся невероятной живучестью. Например, большие стаи молоди этих цихлид мы наблюдали недалеко от Вабешибели, в полупересохшей старице, которая явно используется как водопой дикими и домашними животными. Температура воды в ней достигала 40 градусов, а сама вода представляла собой непрозрачную мутную жижу. Крупные экземпляры в таких местах почти не попадаются, а молодь - живет!

Недалеко от города Ими, в нижнем течении Вабешибели, нами были найдены крупные лабео как минимум двух видов. Один из них, скорее всего, Labeo horie, второй -пока не определен, и в материалах экспедиции значится как Labeo specium. Рыба эта довольно крупная, примерно 40-50 см и весом больше килограмма. Labeo horie - чуть мельче, до 30-35 см. Вдоль берегов реки обитает Neobola bottegoi, очень симпатичная мелкая карповая рыбка, занимающая, судя по всему, экологическую нишу, сходную с данио и кардиналами. Держится она по берегам, на мелководье, большими стаями, напоминающими стаи харациновых рыб Южной Америки. Основной цвет тела Neobola - серебристо-серый, с теплым перламутровым блеском. В реке Вабишибели мы ловили молодь нескольких видов барбусов.

В пруду, который явно по большой воде соединяется с рекой, в большом количестве водится харациновая рыбка Brycinus affiis, похожая на всем известного конго (Phenacogrammus interruptus), но более желтая и чуть бледнее. Судя по внешности и поведению в природе, это типично растительноядная рыба, из числа «аквариумных газонокосилок», и довольно крупная для этой группы: мы вылавливали самцов длиной до 10-12 см. Там же были выловлены молодые и относительно крупные особи нескольких видов крупных барбусов, сомы Schilbe intermedius, молодь каких-то Labeo и Oreochromis. Вообще видовое разнообразие и количество рыбы в этом небольшом водоеме было гораздо выше, чем в реке. Видимо, молодь прячется в таких местах от более крупных собратьев, а после того, как подрастет - по большой воде уходит в реку.

В пруду отлов образцов ихтиофауны производился в основном накидной сетью, в самой реке - как накидной сетью, так и жаберными сетями. Попытки ловли кого-либо на удочку закончились поимкой злобной водной черепахи, из пасти которой было весьма сложно потом извлечь крючок. Лезть пальцами в этот устрашающий клюв ни у кого, конечно, не было никакого желания.
Очень много, как я уже говорил, мы наловили различных сомов. Большую часть их уже определили по видам. В обоих водоемах нам попадался полосатый шильб (Schilbe intermedius) - довольно хорошо известный аквариумистам сом из семейства Schilbidae, которого очень любили выедать из сетей многочисленные в тех местах черепахи. Выловили мы клариаса Clarias gariepinus длиной почти 70 см, который после определения был пожарен и съеден. Пойманный там же кларотес {Clarotes sp.) длиной около 40 см тоже пошел в пищу: из него была сварена отличная уха. Эти виды попадаются в тех местах довольно часто, и образцов для исследования у нас к тому моменту уже хватало. Вообще, из каждого выловленного вида по одному или несколько экземпляров шли в формалин для научных целей, а излишками мы, собственно, питались. Еще один пойманный нами сом - Bagrus urostigma - попался в единственном экземпляре, поэтому на вкус его попробовать не удалось. Самыми же многочисленными были синодонтисы, похожие на Synodontis schall. Так что уха из синодонтисов была в нашем лагере чуть ли не дежурным блюдом. Лабео - тоже вкусная рыбка, но уж больно костлявая...

В озерах рифтовой долины обитает замечательная карпозубая рыба Aplocheilichthys antinorii, эндемик эфиопских реликтовых озер. Это единственный вид рыб, населяющий озеро Шала, вода которого имеет рН более 9,5, т.е. фактически представляет собой достаточно крепкий раствор щелочи, покрытый темно-коричневой пеной. Кроме аплохейлихтиса больше ничего в этом озере не водится, а в небольших речках, которые в него впадают, встречается один из видов ореохромиса.
Ореохромисы, которых в Эфиопии обитает несколько различных видов и форм, тоже весьма примечательны по части выживаемости в воде с экстремальными характеристиками. В некоторых оазисах, в солоноватых озерах, кроме крокодилов и ореохромисов, вообще не водится более ничего живого. Причем по биомассе ореохромисов там, пожалуй, почти столько же, сколько и крокодилов.
За десять минут ловли аплохейлихтисов в озере Шала кожу на ногах мне разъело и начало жечь. Как уж там выживает рыба - вообще непонятно! Особенно учитывая, что тот же самый вид аплохейлихтиса обитает и в озерах с рН около 7 и абсолютно нормальным составом воды, и, соответственно, с типичной для этих мест ихтиофауной: барбусами, сомами, нильским окунем... Нильского окуня, кстати, в Эфиопии почти всего съели, и экземпляры крупнее 30 см попадаются теперь крайне редко, хотя еще десять лет назад, в середине 1990-х годов, встречались окуни-гиганты по полтора-два метра длиной.

Видимо, из-за плохого сезона, нам не попадалось ни легочников, ни харациновых рыб (за исключением упомянутого брицинуса), да и карповых там на самом деле водится гораздо больше видов, чем нам удалось поймать. Мы рассчитывали примерно на 20-25 видов, а выловили всего 12, плюс несколько видов лабео и барбусов, которые требуют дополнительного определения. Большая часть нашего улова - это молодь, видовое определение которой подчас бывает затруднительным.

Состав водных беспозвоночных реки Вабешибели достаточно беден. Крупных членистоногих и моллюсков нам там не попадалось вообще. А вот в реликтовых озерах и в водохранилищах, образованных плотинами, водится большое количество разнообразных мелких кусачих водяных клопов, жуков, замечательные водяные скорпионы по 8-10 см длиной...

Что касается водных растений, то самые интересные их виды встречаются в горных водоемах. Например, в истоках реки Вейб под водой на камнях растет очень красивый печеночный мох, похожий на известную всем риччию, только покрупнее. Талом этого мха плотно прирастает к подводным камням, образуя удивительно красивые кочки яркого зеленого цвета. В аквариуме такой камень, обросший мхом, смотрелся бы просто фантастически красиво. Другой интересный водный мох, который мы там нашли, чем-то напоминает наш фонтиналис. Он тоже растет в горных речках, в чистой проточной воде. Кроме того, в тех же местах мы нашли растение, напоминающее бакопу. Очень разнообразна околоводная растительность, которая в сезон дождей затопляется и часть года растет в подводном состоянии. Часто стебли таких растений стелятся под водой, выпуская на поверхность шапки листьев. Одно из найденных нами растений (к сожалению, без цветов точно определить его видовую принадлежность мы не смогли) было очень похоже на арморацию. Оно тоже росло вдоль берега, на мелководье, или выше береговой линии в заболоченных местах. Местами в эфиопских водоемах встречалось любопытное растение, очень похожее на лимнофилу.

Капризы погоды, которая как назло сдвинула в этом году смену сезонов в Северной Африке, несколько смазали нашу поездку. Многим из наших планов не суждено было сбыться, в некоторые любопытные места мы не попали, многих видов, изучить которые мы надеялись, просто не обнаружили. Однако и без этого впечатлений и научных результатов оказалось весьма немало.
Программа по изучению африканских водных биотопов будет продолжена. Самый интересный для изучения район Эфиопии - это граница с Суданом, район Гамбелла. В притоке Нила, протекающем через этот регион, доктор Голубцов обнаружил более ста видов рыб. Вот куда надо бы ехать с научными целями! Однако там, к сожалению, сейчас идет гражданская война, и в ближайшие годы ихтиологическое изучение этих мест категорически невозможно. Кроме того, даже сама поездка из Аддис-Абебы в Гамбеллу представляет собой большую проблему. Ехать нужно будет через всю страну, по бездорожью, везя с собой запас топлива для автомашин: не всегда, даже в крупных городах Эфиопии (а крупными там считаются города, которые по нашим меркам были бы поселками сельского типа) есть бензоколонка. А если и есть - то бензина в них нет и не ожидается. Да что бензоколонки - зачастую и самих автомобилей-то в таких городах нет ни одного!

Есть планы в будущем году снова поехать в Африку, но на сей раз - несколько южнее, в Кению, Танзанию, Замбию или Мозамбик. Эти страны более тщательно изучены ихтиологами, чем Эфиопия, однако и там есть интересные места для исследователей.