Так называется очень красивая разновидность нашего европейского карпа, покрытая необычайно крупной, оригинальной, наподобие блесток, чешуей. Чешуя эта изжелта-серебряного, похожего на так называемый нейзильбер, или польское серебро, цвета, окаймлена широкой коричневой каймой, которая очень рельефно выделяет ее на теле и придает ей вид маленьких полулунных зеркалец, откуда, вероятно, произошло и само название рыбы. В особенности же похожа чешуя на зеркальца у крупных карпов, у которых она, как говорят, достигает иногда двух вершков длины и вершка ширины. Чешуя эта сплошь покрывает тело очень редко; большей же частью расположена отдельными, разбросанными там и сям кучками и, так как она очень слабо сидит на коже, то часто отпадает, оставляя на теле бледно-желтые пятна, которые вновь чешуей уже никогда не покрываются и способствуют еще большей пестроте рыбки. Чешуя эта так плохо держится на теле, что каждый раз, как карп выскочит из аквариума или даже сильно ударится о скалу, у него отпадает одна или две чешуйки. Слабее всех сидят чешуйки на боках; спинные же отпадают лишь от очень сильного удара.

Что касается до общего фона тела, то он изжелто-грязно-оливковый с металлическим медно-золотистым отливом, а плавники все пепельно-серые, исключая заднепроходного и нижней половины хвостового, которые у взрослых экземпляров грязно-кроваво-красного цвета, такого цвета, как будто кто их обмакнул в разбавленную водой кровь.

Чешуя зеркального карпа интересна еще в том отношении, что по величине своей может, как мне кажется, служить предметом для продолжения любопытных опытов французского ученого Леона Видаля¹, который несколько лет тому назад, увеличивая фотографией рыбью чешую, нашел, что по ней можно определять, во-первых, вид рыб, так как каждое семейство рыб имеет собственную, присущую только ему одному чешую; а затем и возраст, ибо те из чешуи, которые, как у зеркального карпа, состоят из ряда постепенно нарастающих полос (коричневая кайма чешуек зеркального карпа имеет несколько оттенков, которые, по всей вероятности, также не что иное, как полоски), увеличивают число этих полос по мере роста, так что, следовательно, количество их как бы пропорционально возрасту рыбы.

Так, например, исследуя чешую усача-мирона (Barbus fluviatilis), длиной в 30 мм, Видаль нашел, что чешуя его состояла из 15 концентрических полосок. Когда же рыбка эта достигла величины 33 миллиметров, то чешуя эта оказалась на одну полоску больше; затем, по достижении 38 миллиметров — еще на две полоски больше; 44 миллиметров,— еще на четыре полоски больше и т.д. Вообще, по словам Л. Видаля, рыбы с чешуей, состоящей из постепенно нарастающих полос, добавляют их до тех пор, пока не достигнут полного своего развития, а затем полоски эти уже более не добавляются, а только разрастаются вширь.

Интересно знать, не то же ли бывает и у зеркальных карпов и нельзя ли, быть может, определить и их возраст по чешуе?

Наконец, чешуя эта интересна еще в отношении ее происхождения, которое, если верить предположению д-ра Г. Иозефа, зависит от укусов личинок карпоеда (Argulus foliaceus). Личинки карпоеда, по словам его, садятся на карпов и сосут их кровь, отчего маленькие рыбы погибают, а большие, хотя и сильно истощенные, часто остаются живыми. При этом если рыбы окажутся настолько живучими, что в состоянии перенести в продолжение некоторого времени потерю крови, причиняемую сосанием личинок, то их часто спасают развивающиеся в кишечном канале этих последних личинки глистов и солитеров, которые карпоедов убивают. Как скоро же, освобожденные от своих мучителей, карпы начнут расти, то легко может случиться, что на пораненных местах, где обыкновенно чешуя отваливается, чешуя эта более не вырастет, а в то же время оставшиеся чешуйки примут более крупный размер и, таким образом, получатся экземпляры, похожие на зеркальных карпов. Впрочем, высказывая это предположение, г. Иозеф не говорит, изуродованные ли этим способом встречаются в продаже зеркальные карпы, или же выведенные при помощи искусственного подбора их поколения.

Тело зеркального карпа, которого немного кормят, чрезвычайно красиво, но теряет всю свою прелесть, как скоро давать ему есть вволю, так как в таком случае он быстро жиреет, принимает эллипсоидальную форму и растет так быстро, что через год-два становится совершенно непригодным для небольшого аквариума.

Зеркальный карп — рыба речная, германская, водится в Дунае, Рейне, но любит также и стоячую воду с илистым дном. В прудах Шарлотенбурга есть зеркальные карпы, которым более 100 лет. Карпы эти совершенно ручные и собираются в час кормления по звонку.

В аквариуме зеркальные карпы живут прекрасно, но вскоре становятся очень опасны для мелкой рыбы, до которой они крайне лакомы. Другое неудобство содержания шпигель-карпов в аквариуме — это страсть их рыться в грунте, что производит сильную муть, в особенности если аквариум давно не чищен. Делают это они при малейшем позыве к голоду, и потому, для предотвращения этой неприятности, следует их кормить как можно чаще и притом преимущественно из рук, чтобы им не приходилось поднимать червей со дна.

Особенно же прожорливы становятся эти карпы весной и осенью. Тогда они положительно не дают пощады никому и ничему. Горе тому растению, которое пришлось им по вкусу (или которое они даже просто только попробовали): все съедят до корня. И особенно странно то, что они выбирают всегда одно только какое-нибудь растение и, раз выбрав его, других уже не трогают. Так, однажды карпы почему-то облюбовали у меня изоетис и съели его чуть не совсем. Спасши, что осталось, я поместил это растение в другой аквариум и долгое время после того, как оно уже опять разрослось и стало роскошным, не решался посадить его снова к карпам. Однако случилось так, что стекло в аквариуме, где оно находилось, лопнуло, и тогда волей-неволей пришлось все-таки поместить его к этим обжорам. И что же? На этот раз они и не думали его трогать, а, проголодавшись, напали на валлиснерию и не только поели все ее старые сочные листья, но не давали долгое время покоя и молодым.

Зеркальные карпы замечательны также еще своей живучестью. Со мной был однажды такого рода случай. Раз как-то поздно ночью, когда я уже лежал в постели и готовился было уснуть, мне послышалось, что что-то тяжелое шлепнулось об пол. Первое, что мне пришло в голову, было: не рыба ли выскочила из аквариума (аквариум был в соседней со спальней комнате), но, одолеваемый дремотой, я отбросил тотчас же эту мысль как невозможную и продолжал лежать. Так прошло минуты три-четыре, как вдруг раздалось опять шлепанье, и на этот раз уже ясно можно было различить, что что-то подпрыгнуло и опять упало. Делать нечего, стал одеваться, но, как еще не вполне уверенный, одевался не спеша. Пока сыскал спички, пока зажег свечку, пока спросонья нашел вещи, прошло, по меньшей мере, минут 10. Наконец, одевшись, подхожу со свечой к аквариуму, смотрю, в аквариуме одного карпа действительно нет, но куда ни свечу — ни на полу, ни под столом, ни между цветами,— нигде его не вижу. Наконец, думаю: дай загляну в узкое пространство между дном аквариума и крышкой стола, на котором он стоит. Взглянул, а рыба тут и есть: лежит, разинув рот, и едва дыхание переводит. Взял ее поскорей, да в воду, и что ж бы вы думали? — поплыла себе как ни в чем не бывало, а вне воды пролежала верных минут пятнадцать, если не больше. На другой день, чуть встал, опять отправляюсь к аквариуму — думаю, не случилось ли что с ней за ночь, какое — плавает себе здоровехонька, как будто и из аквариума никогда не падала.

Не могу также не упомянуть еще об удивительном чутье зеркального карпа. Как-то раз осенью, возвратясь с дачи, я привез с собой несколько маленьких кубышечек (Nuphar pumila) и, желая, чтобы они поскорее и роскошнее разрослись, посадил их в ил, взятый из их родного пруда. Посадив их в ил, я прикрыл его, однако, сначала толстым слоем песка в самом горшочке, а затем другим слоем песка, когда горшочек был помещен на дно аквариума, так что приняты были все предосторожности, чтобы ил не только не мутил воды, но даже и не мог просачиваться. Тем не менее карпы сию же минуту разнюхали его, и не прошло и часу, как все растения были повыкопаны и весь аквариум наполнен такой мутью, что вода приняла в нем цвет как в грязнейшей луже.

Впрочем, все это еще довольно просто: карпы могли различать горшки с илом, потому что запах его, быть может, чувствовался в окружающей эти горшки воде, но что особенно удивительно — это, что они узнавали также каждое вновь посаженное в аквариум растение, и всякий раз, как я сажал, например, даже не в горшке, а прямо на дно в песок новый кустик валлиснерии, они непременно его вырывали, так что для них, кажется, достаточно было одного прикосновения человеческой руки, чтобы они его тотчас же почувствовали. Опыт этот я производил не раз, и результат был постоянно один и тот же. Причем бывали иногда и такие случаи, что зеркальные карпы начинали даже рыться под теми кустами, которых я не отсаживал, а которые просто держал довольно долгое время в руке. Вообще рыбы эти, из всех бывших у меня рыб, одарены наиболее сильным чутьем.

В больших воздушных бассейнах зеркальные карпы размножаются довольно легко, но в комнатных аквариумах лишь в том случае, если эти последние очень крупных размеров и если карпы перед тем, как быть помещены в аквариум, всю зиму провели в пруде или в большом бассейне на воздухе. Нерестятся карпы имеющие не менее 4 вер. длины. Икряных самок можно легко различать по чрезвычайно сильной припухлости живота. Аквариум для разведения карпов должен быть не столько глубок (не глубже 5—6 вершков), сколько по возможности обширен и засажен сильно разветвляющимися водяными растениями, на листья которых и выметывается икра. В случае недостатка этих растений их можно заменить брошенными в воду ветками хвойных, преимущественно можжевельника. Выметанную икру вынимают и вместе с ветками помещают в сосуды с чистой водой. В остальном тот же уход, как и за золотой рыбкой.

Приобретая карпов, надо обращать особенное внимание на то, чтобы у них не было никаких ранений и особенно беловатого, в виде легкой плесени, налета, составляющего начало так называемого грибка — болезни, от которой гибнут ⁹/₁₀ этой рыбки.

---

¹ Bull. de la Societé d'Acclimatation. Mars. 1879.