Очень оригинальное и крайне интересное животное. Это тот самый краб, изображение которого постоянно попадается на античных римских и греческих медалях и который служит одним из самых любимых народных кушаний жителей Южной Европы. Водится преимущественно на берегах пресноводных озер, рек, ручьев Италии, Сицилии и Греции, а у нас — на Кавказе по обрывистым берегам р. Куры выше Тифлиса и в Крыму.

Тело его округло-квадратное, приплюснутое, в виде толстой деревенской лепешки, покрытое твердым неровным роговым щитком. Ног 5 пар, из которых одна пара с крупными клешнями; глаз пара, на длинных стебельках, вследствие чего они сильно выдаются из-под щитка и видят отлично не только то, что впереди и с боков их, но и то, что происходит над ними. Щупальца небольшие, едва заметные.

Цвет его темно-буро-зеленоватый, словом, цвет сгнивших водорослей; местами окраска эта светлее, в особенности же на верхних члениках, так сказать бедрах, ног.

У нас особенно обильно водится в речках на Кавказе, где встречается преимущественно в чистых мелких ручьях с каменистым дном, и в хорошие солнечные дни можно наблюдать, как он предпринимает целые путешествия вверх и вниз по ручью, подкрадывается к головастикам, молодым форелькам и чрезвычайно ловко схватывает их своими клешнями. В серые же дни прячется под камнями, к которым чрезвычайно подходит по окраске. Даже клешни, которые на конце красного и фиолетового цвета, не выдают его своей яркостью. Выносливость его весьма велика, но при условии, чтобы вода не слишком нагревалась и была чиста.

Линька происходит в начале сентября. Перед ней краб меняет свой коричнево-зеленый цвет на желтоватый, причем резко выступают красноватые полоски на ногах. Самый процесс линьки очень мучителен, и много крабов погибает в это время. Тотчас после линьки краб бывает сверху темно-серого стального цвета, снизу белого, а клешни окрашены в ярко-оранжевый цвет. Такая же окраска бывает у молодых особей. Краб этот очень хищное животное и не щадит своих родичей, так что во время линьки вылинявшие раньше самым варварским образом съедают только что слинявших.

Краб этот не представляет редкости и находился довольно долгое время в аквариуме Московского Зоологического сада, куда он прислан был с Кавказа покойным Н. Н. Шавровым.

Всех присланных сюда крабов было четыре, но два погибли или во время перевозки, или вскоре после нее, будучи привезены совершенно избитыми, искалеченными. Оставшиеся в живых были посажены сначала просто в жестянку, где пробыли около недели, а затем пересажены в большой аквариум. Дно этого аквариума было покрыто толстым слоем мелкого белого, так называемого воробьевского песка, а сверх него положено было два камня с выдолбленными снизу пещерками, в которых крабы сидели спрятавшись (в песок они никогда не зарывались).

Воды в аквариум налито было едва на ¹/₂ вершка, так что она не покрывала им даже спины, а растительности в нем не находилось положительно никакой. Крабы эти приходили в движение только вечером, а днем, избегая всячески света, прятались в норки и выходили оттуда только тогда, когда давали им корм. Кормом им служили довольно большие куски мяса и рыбы, живой или мертвой. Куски эти они обыкновенно утаскивали к себе в норы и там поедали. Нередко куски эти лежали у них так долго, что белели и начинали даже разлагаться. Кормили их довольно редко — дня через два или три. Вода в аквариуме стояла без перемены, а экскрементов никогда не вычищали: они сами исчезали, смешиваясь с песком.

Когда дотрагивались до крабов, то они начинали пятиться и поднимали клешни кверху, принимая как бы угрожающий вид. Затем, еще одно из курьезных явлений была способность их ходить всевозможными способами: передом, задом и боком. Особенно же странно и смешно было беганье боком, когда они спешили. Иногда также они приподнимались еще на лапках, причем последние совершенно выпрямлялись, как палки, и крабы принимали такой вид, будто они стоят не на ногах, а на каких-то подставках или ходулях.

Крабы никогда не сидели вместе, а всегда каждый в своей норке и, завидев друг друга еще издали, старались почему-то тотчас же убежать как можно дальше один от другого.

Во все время своего пребывания в Зоологическом саду крабы эти линяли всего только раз, но как произошел самый процесс линьки — этого не видели. Нашли лишь одни результаты: отброшенные щит, клешни и глаза. Щит оказался лопнувшим с нижней стороны, клешни были сняты без всякой трещины и вообще всякого повреждения, словом, как перчатки, а глаза тоже сохранились целиком, но не были соединены со щитом.

Крабы эти прожили в неволе 1¹/₂ года и умерли только зимой от неизвестной причины, быть может, даже от недостаточно хорошего ухода. После смерти щиток их, вопреки мнению большинства, нисколько не изменился и сохранил тот же цвет, как и при жизни.

Крабов этих можно содержать даже и просто в террариуме, в котором, однако, надо устроить небольшой мелкий бассейн с водой, хотя бы просто в виде противня, и наложить в него камней. Почва в этом террариуме должна быть песчаная и притом постоянно влажная. Кроме того, в него надо посадить одно или два деревца.

Вот как описывает жизнь своих крабов в террариуме Ф. Ф. Каврайский — первый, насколько мне известно, произведший такого рода опыт.

«Как только крабы мои были пущены в террариум,— рассказывает он¹,— они быстро разбежались по сторонам, видимо не доверяя друг другу, и, надо сказать, не без основания, так как ни на кого они не нападают с таким азартом, как на своих сородичей. Поэтому первое правило содержания этих ракообразных в неволе заключается в том, чтобы выбирать для сожительства экземпляры по возможности одинаковых размеров, иначе более сильные не успокоятся до тех пор, пока не уничтожат более слабых. Горе также линяющим, и потому мягким и беззащитным; они не рискуют линять, сидя в воде, если в террариуме находится хотя один соплеменник, и прячутся в глубокие норы, вырытые под камнями.

Из семи крабов, пущенных мной вечером в террариум, к утру остались только три наиболее сильные; остальные были безжалостно растерзаны и съедены, причем остались только самые жесткие части панцирей и клешней. Оставшиеся в живых сначала бродили по песку вдоль стекол, но не по поверхности, а вырывая как бы траншею вокруг всего террариума, так что вскоре вдоль всех четырех сторон был прокопан ход такой глубины, что крабы могли совершенно скрываться в нем. Затем каждый из них облюбовал себе какой-нибудь большой камень и начал подрываться под него, устраивая себе нору во влажном песке. В этих норах крабы сидели почти весь день и выходили есть только к вечеру; в воду отправлялись сравнительно редко и сидели в воде не очень долго и то только в самые жаркие дни.

Я давал своим питомцам различный корм: кусочки мяса, дождевых червей и насекомых. Мясо они ели неохотно и то, когда другого корма не было, а любимой их пищей были, безусловно, насекомые, из которых они отдавали предпочтение кузнечикам, за которыми охотились с большой ловкостью.

Быстро гоняясь за добычей, они не только забирались на горку, сложенную из камней, но даже карабкались по стволу и лазили по ветвям, стараясь достать кузнечика, усевшегося где-нибудь на конце ветки. При этом крабы проявили немало ловкости и производили впечатление каких-то гигантских пауков, гоняющихся за насекомыми. Поймав кузнечика, краб брал его клешней поперек тела, приседал на задние ноги, так что передняя часть тела поднималась вверх, а все туловище принимало наклонное положение, и подносил кузнечика ко рту. Получалось прелюбопытное положение, причем краб до смешного походил на человека, курящего толстую сигару, которая постепенно укорачивалась, уходя все глубже и глубже в рот. Во время этой процедуры задние длинные ноги кузнечика отламывались и шли потом в пищу лишь в тех случаях, когда не было решительно никакой другой добычи.

Кроме кузнечиков крабы любили и других, более жирных насекомых: черных тараканов, больших сумеречных бабочек и т.п. Между прочим, я давал им гусениц и бабочек шелкопряда, которых они охотно пожирали, растерзывая на части своими клешнями. Вообще они всегда пользовались ими для поднесения пищи ко рту. Кроме мяса и дождевых червей крабов можно отлично кормить также мотылем. Они едят его с удовольствием».

Из заграничных наблюдений особенно интересны наблюдения Винцера. Поместив двух крабов в аквариум, он заметил вскоре, что они никак не могут ужиться. Более крупный то и дело старался схватить за глаза более мелкого и, по-видимому, его ослепить. Но маленький не так-то легко сдавался. Он прижимал свои стебельчатые глаза, бросался на врага с ожесточением, старался всячески и клешнями, и ногами его повалить, но в конце концов сил не хватало, и он обращался в постыдное бегство и спешил укрыться в устроенную им в гроте норку. Мало-помалу страх настолько овладел маленьким, что он наконец как-то ухитрился вылезти из аквариума и был найден забившимся в одном из углов комнаты. Водворенный вновь в свое старое помещение, однако, он прожил тут не долго, так как был во время путешествия по комнате защемлен дверью и после этого никак не мог оправиться.

Нападения, однако, этих на вид скромных животных не ограничиваются одними собственными родичами. Они способны нападать даже и на более крупных животных. Целлер рассказывает, что такой краб напал у него однажды на черепаху, вцепившись ей в шею, а когда черепаха втянула шею, то старался ущипнуть ее за живот близ задних ног. В другой раз тот же краб напал на тритона, погруженного в спячку, и съел его до последнего кусочка.

---

¹ Журн. …Аквариум и комн. растения•, 1911. Стр. 904.