Рабо застонал и с трудом открыл глаза. Голова была словно налита чугуном, а руки совершенно не повиновались. Рабо скосил глаза в сторону: где он? Над головой была крыша из широких листьев, стены хижины – тоже из этих листьев. "Как я сюда попал?" – мучительно вспоминал он.

В памяти всплыли картины ночного Парижа. Неоновые рекламы, бесконечный поток автомашин, светящиеся подъезды баров и ресторанов. Коньяк, кальвадос, шампанское. Потом варьете, бары и просто погребки без названий. Абсент, вермут и, наконец, самые дрянные портвейны. Деньги кончились. О, эти проклятые светлые кругляши, эти чертовы зеленые бумажки! Они давались ему совсем не легко.

Нет, он не хотел работать где-нибудь клерком или гнуть спину на заводе. Он, Август Рабо, вольный человек.

И он стал замышлять новую экспедицию. Куда? А, все равно! Он знал: что бы он ни привез из экзотических тропиков, все можно обратить в деньги, на всем сделать бизнес.

Рабо был типичным порождением своего времени и класса: авантюрист-путешественник, коммерсант, торгующий любыми экзотическими животными и растениями.

Он выехал вновь на знакомый континент, в район реки Амазонки. Более полутора тысяч километров прошел пароход по этой великой реке, прежде чем за поворотом показались светлые постройки Манауса. Здесь можно было заготовить шкуры крокодилов – ведь они так ценились в Европе!

Затем он двинулся на пароходе, гораздо меньшем, чем прежний, по реке Яка и проплыл еще почти столько же. Здесь его интересовали орхидеи и бабочки. Орхидеи – цветы, похожие на бабочек, – только входили тогда в моду, и богатые люди Европы, устраивая у себя дома оранжереи, платили за привезенные редкие виды бешеные деньги. А бабочки–эти живые цветы из лесов Амазонки – всегда были желанными не только для любителей-коллекционеров, но и для крупных музеев.

Здесь, в глубине неисследованной страны, он услышал легенду о скрытых в лесах алмазных россыпях. Алмазы! Можно ли желать чего-либо большего?! И он задается новой целью.

Экспедиция движется в горы, иначе к местам алмазных россыпей древних инков не подобраться. Массивные ламы, высоко подняв гордые головы, размеренно шагают, раскачивая тюки с имуществом экспедиции и усыпляя своих седоков. Но вот тропинки становятся такими узкими, что ехать верхом уже невозможно. Начинается самый трудный участок пути.

Сколько дорог теряется в девственных лесах Амазонки, сколько тайн хранит в своем сердце эта гигантская неизведанная страна!

.. .И вот вместо алмазов и орхидей – темная хижина и страшная головная боль. Рабо заболел лихорадкой еще в пути и долго крепился. Он знал, что из 250 видов ядовитых змей мира большую часть Господь Бог щедро рассыпал в этих лесах. Знал, что укусы некоторых местных муравьев могут быть смертельными. Знал и о всех видах тропической лихорадки, поджидавшей его здесь. И все-таки он стремился сюда... Теперь он лежал, сраженный болезнью. Он попытался подняться:

– Ты очнулся, сын мой? – услышал он скрипучий голос.

– Где я? – спросил он.

– Лежи, лежи, – успокоила его старая индианка, – ты еще очень слаб.

Она накормила его, а потом, убрав посуду, поставила рядом широкую глиняную чашку.

– Смотри, как танцует эта рыбка, – сказала она. – Мы зовем ее искоркой Бога. Наши старики рассказывают, что давным-давно, когда в мире существовал злой Бог, добрый Бог индейцев решил побороть его и уничтожить. Девять дней и ночей дрались духи на небе. И от этого небо тряслось и колебалось. Днем с него сыпались осколки солнца и превращались в золото, а ночью падали осколки звездочек и превращались в этих рыбок.

– Золото? – глаза Рабо зажглись. – Ты сказала – золото, старуха? Но где же эти осколки, черт побери, где?

– Ты же знаешь, сын мой, давно уже нет у наших людей золота. Белые люди забрали его еще у наших дедов. А вот рыбки-звездочки остались.

– К черту рыбок, – вяло сказал Рабо.

Он проснулся через несколько часов. Косые лучи солнца врывались через входное отверстие в хижину.

"Что мне рассказывала старуха? – наморщил лоб француз. – А, про золото и рыбок. Ну, поглядим хоть на рыбу, если нельзя на золото".

Он приподнялся на локте, заглянул в чашку и замер. В чашке, освещенная солнцем, металась небывалая рыбка. Словно кто-то провел по ее телу две параллельные линии: одна красная, другая... Другая, верхняя, линия то горела морской синевой, то сверкала зеленым малахитом, то голубела, как небо. При каждом повороте глаза рыбки вспыхивали зелеными лучами, а полосы играли и переливались.

Рабо зажмурился. Полоски рыбки чем-то напоминали парижскую светящуюся рекламу.

– Так ведь это и есть осколки золота, про которые говорила старуха, – прошептал он, – это даже больше, чем золото. Только бы удалось их довезти.

Через несколько дней Рабо уже был на ногах. Его отвели к глубокому лесному ручью с черной непроглядной водой. Дно было устлано толстым слоем сгнивших листьев, лишь отдельные лучи солнца пробивались сквозь густую крышу ветвей. В этих лучах то и дело сверкали красные, голубые, зеленые звездочки. Стайки красавиц-рыбок проносились на глубине.

Рабо торопился. Он организовал ловлю рыбок в бутылки. Но в чем везти? Посуды у Рабо не было. И тогда он решил использовать коллекционные деревянные ящики. Щели и швы в них обмазали смолой.

...Началось путешествие чудесных рыбок в далекую Европу. Сначала ящики несли на руках. Потом их раскачивали на своих спинах ламы, потом везли на пристань и грузили на пароход, а тот тащился, не торопясь, вниз к Манаусу. В Манаусе Рабо сменил ящики на канны, и снова рыбки двинулись в путь.

Как это ни удивительно, путешественницы вынесли все тяготы дороги и прибыли наконец в Париж. Рабо был вне себя от счастья. Он отослал часть рыб в Германию – ведь там много любителей аквариума, а несколько штук направил известному знатоку тропических рыб Иннесу. Вильям Иннес издавал в Филадельфии журнал "Аквариум", и Рабо надеялся, что посылка создаст ему рекламу.

Иннес был поражен: он впервые видел таких рыб. Он тотчас же отправил их одному из крупнейших американских ихтиологов профессору Г.-С.Майерсу.

Ученый определил, что рыбка относится к роду Нуphessobrycon. Видовое название было дано в честь Вильяма Иннеса – Н. innesi. Это произошло в 1936 году.

А Рабо? Рабо торжествовал: весь Париж говорил об этой рыбке, даже бульварные газетки уделили ей место на своих страницах. Рыбку стали называть неоновой. Она и впрямь напоминала свет реклам. Только краски ее загорались от падающих на нее лучей.

Рабо получил колоссальные деньги за продажу неоновых рыб и был вполне доволен бизнесом. Но тут до него стали доходить слухи, что вся выметанная икра гибнет. "Эге, – смекнул догадливый француз, – здесь еще можно нажиться". И он, теперь уже хорошо снаряженный, уехал за новой партией рыб.

Между тем в крупнейших аквариумных фирмах назревал скандал. Торговцы заплатили Рабо огромные деньги, надеясь развести неоновую рыбку и сторицей вернуть затраченное. Но вся выметанная икра неизменно погибала.

А Рабо тем временем привез новую партию этих рыб. Место ловли и даже страну, куда он уезжал, он держал в секрете. Правда, было известно, что неоновая рыбка водится в Амазонке, но ведь бассейн Амазонки так велик!

Три года Рабо периодически исчезал из Парижа и появлялся с неоновыми рыбками. Три года торговцы пытались узнать место ловли и подорвать монополию француза. Наконец, представитель гамбургской фирмы по торговле аквариумными рыбами Генрих Питиш выследил, куда ездил Рабо. Но еще целый год он искал те маленькие речушки, где водится неоновая рыбка.

Во время войны американские фирмы сумели наладить регулярный завоз этих рыб. А после войны рыбки вновь появились в Европе. В 1946 году их впервые привез в Москву известный советский ученый-ботаник П.А.Баранов.

Неоновая рыбка очень вынослива. Она прекрасно себя чувствует в любой "компании" равных по размеру рыб при температуре от 15 до 25 °С, на любом корме и в любой воде.

Иное дело – ее разведение. Здесь уже потребовалось знание гидрохимии. Кончились наивные рассуждения аквариумистов о "старой" и "новой" воде. Перед ними вплотную встал целый ряд вопросов. Что такое "старая" вода? Какие соли и в каком количестве должны быть в пресной воде? Что такое показатель активной реакции воды – рН и как его изменять? Что такое жесткость dH?

Дело в том, что неоновая рыбка успешно разводилась только в воде с определенными химическими параметрами. Заинтересовались этим вопросом и ученые. Сейчас многие секреты уже раскрыты.

Неоновые рыбки начинают нереститься после добавления 1/3 свежей мягкой слабокислой воды. Это соответствует тому, что происходит в природе: в мелкие застойные ручьи амазонских лесов притекает дождевая и паводковая вода. Таким образом, подливая свежую воду, мы даем внешний толчок к нересту. Если рыбки хорошо питались, но не зажирели, если они здоровы и были предварительно рассажены (самки и самцы отдельно), то при температуре 22–24 °С рано утром, когда косые лучи солнца осветят банку, начнется нерест. Да, да, банку, а не аквариум, банку без грунта, с небольшим пучком растений посредине. В аквариуме трудно добиться стерильности: там всегда много бактерий, что губительно для икры неонов. Опытные любители для гарантии добавляют в воду дезинфицирующее средство (например, слабый раствор трипафлавина).

Есть у икры неоновых рыбок и еще одно "неудобное" свойство. В воде жесткостью выше 4–5° оболочка икринки становится непроницаемой для сперматозоида и оплодотворения не происходит. При этом сами сперматозоиды, активно двигающиеся в мягкой воде более часа, в жесткой сразу теряют активность и не доходят до икринок.

Выкормить молодь тоже непросто. На первой стадии развития личинки висят на твердых предметах. Когда же мальки переходят на активное питание, они малоподвижны, не гоняются за кормом – очень мелкими инфузориями, а медленно плавают вдоль стенок, часто даже вертикально – вверх или вниз головой. Лишь оказавшись в густой стайке инфузорий, они начинают поглощать корм. Но при обильном кормлении рыб гибнет много инфузорий, а это ведет к возрастанию численности бактерий, к борьбе с которыми мальки не готовы.

Для правильного выкармливания банку с мальками первые две-три недели надо держать в темноте, освещая только один угол узким лучом света (имитация солнечного луча, прорвавшегося к воде лесного ручья сквозь крону деревьев). Мальки неоновых рыбок обладают ярко выраженным фототаксисом – движением под влиянием света. Они теряются в ярко освещенном аквариуме, и инстинкт не подсказывает им какого-либо выхода из незнакомого положения. Зато в темном водоеме с одним узким лучом света в углу мальки устремляются к этому светлому пятну. Возможно, на первых порах жизни неоновые рыбки не обладают достаточно развитым зрением и хорошо отличают лишь свет от тени, а инфузорий видят слабо. На родине такая слабость зрения им совсем не мешает, а почему – это мы узнаем, когда познакомимся с подобным явлением у слепых пещерных рыб.

Итак, неоновую рыбку стали разводить в аквариумах. В нашей стране первое массовое разведение осуществил известный ленинградский аквариумист В.И.Ламин. Благодаря получению аквариумных генераций (поколений) рыбка с каждым годом разводится все проще и проще. Так новые рыбы постепенно приспосабливаются к жизни в аквариумах и из проблемных (разводимых с трудом) переходят в разряд простых, широкодоступных и сравнительно легко разводимых.

У неоновой рыбки много родственников в аквариумах. Давно уже популярна у нас крохотная рыбка с вишнево-красным анальным и хвостовым плавниками. Ее название – Hyphessobrycon flammeus (пламенный). Но иногда ее зовут тетра фон рио. Это старое немецкое название, но как раз немцы-то его давно не употребляют, у нас же оно еще живет.

В последние годы появилось много красивых хифессобриконов, и они по праву занимают одно из почетных мест в аквариумах любителей. Среди них по-прежнему наибольший успех приходится на долю неоновых рыб;

теперь уже так называют не только рыб определенного вида, но и всех их родичей с яркими сверкающими полосами. И, пожалуй, голубого неона начинают затмевать более красивые красные, черные, зеленые неоны, ввозимые из бассейна реки Амазонки. Многих из них разводить еще труднее, а некоторые пока вообще не разведены. Да и научное название неоновой рыбки выглядит сегодня иначе. В результате эту яркую рыбку выделили в самостоятельный род Paracheirodon, сохранив видовое название в честь В.Иннеса.

В аквариуме В.Манкевича я впервые увидел еще одну амазонскую красавицу – такую же маленькую, полупрозрачную, с яркими красными продольными линиями на боках. Казалось, что внутри рыбки горит раскаленная проволочка. Это грациозное создание сначала тоже было отнесено к роду Hyphessobrycon и получило вполне оправданное видовое название gracilis. При последующих ревизиях систематики перевели ее в другой близкий род, и теперь она называется Hemigrammus erythrozonus.

Вслед за голубым неоном в аквариумах появился и более крупный красный неон (Paracheirodon axelrodi), у которого вся нижняя часть боков, от головы до хвоста, окрашена в ярко-красный цвет. Hemigrammus hyanuary (по названию реки, где его обнаружили), отливающий зеленоватым светом, получил у аквариумистов название зеленый неон, или неон-костелло. Рыбку, у которой по средней линии идет кремово-белая полоса, а бока снизу черные, стали именовать черным неоном (Hyphessobrycon herbertaxelrodi). Научное название рыбки включает имя известного ихтиолога, который во время экспедиций обнаружил немало новых рыб тропических вод.

В аквариуме В. Кускова я любовался перуанскими неонами (Hyphessobrycon peruvianus) с красно-коричневой спинкой, широкой черной полосой по бокам и пунцовыми плавниками. Впрочем, здесь я уже забрел в неизведанные "неоновые" дебри. С разведением перуанского неона, насколько мне известно, ни наши, ни зарубежные аквариумисты пока не справились. То же случилось и с другими редкими рыбами этого рода – Н. loretoensis и Н. meta.