Рыбка эта, носящая название булти, или хромис (Chromis multicolor), (рис. 7.37), принадлежит также к семейству хромид и близкая родственница наших херосов, геофагусов и т. д. Привлекающей же к ней всех любителей особенностью является ее способность выводить молодь из икры, набранной в рот, который в то же время служит первое время и колыбелью для этой молоди.

Родина ее северо-восточные страны Африки, небольшой ручей, впадающий в Меридово озеро. О ней знали еще египтяне и изображение ее встречается даже на барельефах. Но в Европу она попала лишь в 1902 г., благодаря одному немецкому любителю аквариумов, поселившемуся в Александрии.

Состоя в близком родстве с геофагусами, рыба эта несколько походит на них и строением своего тела, особенно же величиной своей головы, но окраску имеет совершенно иную. Хромис имеет основной цвет тела серовато-желтый с темными, сливающимися на спине полосами, но при падающем свете бока ее отливают перламутром; спинной плавник буровато-желтый и покрыт двумя рядами иссиня-зеленоватых, отливающих перламутром пятен. Такими же пятнами отливают и все чешуйки, так что вся рыба имеет вид, будто на нее наброшена ярко-зеленая металлическая сетка. Прелестный же перламутровый отлив имеет также голова, брюшной плавник, заднепроходный и хвостовой при корне. Глаза окружены золотистым кольцом, которое на передней половине имеет красное пятно и идущую иногда сверху вниз черную поперечную полоску.

Рыба эта чрезвычайно ручная, берет уже через несколько дней после помещения ее в аквариум пищу из рук и подплывает к стеклу, завидев того, кто ее кормит. Однако между собой рыбы эти в постоянных неладах и то и дело где-нибудь дерутся. Особенно же часто происходят отчаянные драки ко времени нереста, когда у самцов разгорается страшная ревность и ухаживающий за самкой никого не подпускает к ней приблизиться. Завидев соперника, он с яростью бросается на него, впивается ему в морду и старается всячески искусать его и разорвать в клочья все его плавники. Словом, сцены битв в это время ужасны. Но зато как приятны, наоборот, сцены нежного ухаживания за самкой и подготовления к нересту! Расцветившись в свои самые яркие краски, самец начинает разгребать довольно крупную (6 см в шир.) ямку и старается очищать ее дно от всякого сора, чтобы легче можно было отличить каждую положенную в нее самкой икринку. Работу эту он, как и его родственник геофагус, производит хвостом, служащим ему здесь как бы метлой, так как он движет им не только с одного бока на другой, но и вверх и вниз.

Потом следует икрометание. Самка выметывает 8—10 крупных желтых икринок, которые самец тотчас же и оплодотворяет. Оплодотворенные эти икринки самка схватывает в рот, и затем начинается опять игра с самцом, после которой самка вновь откладывает 5—10 икринок, которые также оплодотворяются самцом и опять захватываются ею в рот. Так повторяется до 3 раз. После чего самка, бережно держа во рту до 30 икринок, удаляется в чащу растений и старается держаться как можно дальше от самца.

На развитие икры требуется 12—13 дней, в продолжение которых самка почти ничего не ест, боясь, вероятно, повредить или проглотить вместе с пищей дорогие для нее икринки. Однако без пищи, как предполагали первые наблюдатели, она не остается и, только заглатывая ее каким-то удивительным образом, умеет не тронуть икринок. Правда, глотка ее за все время развития икры так расширяется, что стенки ее становятся настолько прозрачны, что сквозь них можно чуть ли не пересчитать лежащие в ней икринки; но тем не менее, нам думается, что для задержки их при заглатывании пищи в горле рыбы должно быть какое-нибудь особое приспособление.

Так проходит две недели, во время которых рыбка, будучи отсажена от самца и от других рыб, старается держаться ближе к поверхности для того, вероятно, чтобы заглатываемая ею и пропускаемая то и дело сквозь жабры вода содержала в себе побольше необходимого для развития икринок кислорода, и мальки выклевываются.

Выклюнувшись, малютки выплывают сейчас же изо рта матери и начинают охотиться за пищей, однако первое время держатся постоянно близ матери и при малейшей опасности бросаются спасаться к ней в рот, как в старую, знакомую им колыбельку. При этом мать с любовью следит за всеми их движениями, не отходит от них ни на минуту и, с своей стороны, при малейшей почудившейся ей опасности раскрывает им свой рот как убежище.

«Когда в первый раз по выходе из икры,— рассказывает Шеллер, которому мы обязаны ввозом и первыми наблюдениями над этой рыбкой, я подошел к аквариуму, то, к удивлению своему, увидел, что мать стояла головой вниз над целой кучей (числом около 30) маленьких, хорошеньких мальков, которые барахтались между небольшими камешками, под неустанным ее наблюдением.

Но, о ужас! Как только она меня заметила, то бросилась на своих детенышей и с величайшим волнением стала захватывать их в рот одного за другим; при этом обнаружилось, что она как будто знала, сколько штук их было, потому что начала беспокойно плавать вокруг камня, где спрятался один из них, и продолжала это делать до тех пор, пока не нашла его. Таким образом, мальки исчезли, но, к моему успокоению, не в желудке матери, а в своей колыбели, т.е. в ее гортани, где после небольшой возни разместились и совершенно успокоились. Мать. тоже успокоенная, поместилась между растениями. Я ждал несколько часов, но мальки не появлялись, и затем ушел по своим делам. Возвратясь, с большим нетерпением (которое легко может представить себе всякий, переживавший нечто подобное) я поспешил к аквариуму и нашел все общество опять на свободе, а ловля мальков с моим приходом опять возобновилась. При этом я заметил, что мать ловила своих детенышей не посредством втягивания в себя воды, а они сами подплывали к ее рту и сами проскальзывали в его широко раскрытое отверстие, часто по 2—3 зараз, что являлось очень забавным. Мальки проделывали это с первого своего появления на свет, и, следовательно, как бы знали, что могут найти защиту во рту своей матери. Такое попечение природы о выводках положительно поразило меня».

Но молодь быстро подрастает и вскоре уже не в состоянии вся поместиться во рту матери, а тем не менее по привычке всем малькам так и хочется туда забраться. И вот происходят забавные сценки. Малек желает во что бы то ни стало туда проникнуть, но застревает на полдороге, так что голова его помещается внутри, а хвост выглядывает еще наружу.

Наконец, рыбки (по прошествии 5—6 недель) уже настолько подрастают, что помещаться во рту совсем не могут, но тем не менее все-таки долгое время не покидают еще матери и стараются уместиться у нее хоть на голове или на жабрах.

Температуру воды требует не ниже +20° по Р., а во время нереста около +22°. Аквариум может быть небольшой, в 2—3 ведра.

В продолжение лета пара может метать раз шесть, но лучше не позволять метать более 3, так как медленно подрастающая обычно молодь получается слишком слабая. Половозрелой рыбой становится через 3—4 месяца.

Кроме Chr. multicolor, тем же любителем присланы в Европу еще два родственных с описанной нами рыбкой вида: Chr. tristramis (Tilapia Zilli) и Chr. niloticus (T. nilotica) (рис. 7.38), пойманные им там же, где и Chr. multicolor. Оба эти вида значительно крупнее. Причем обстоятельства икрометания Chr. niloticus и уход за молодью такие же, как у Chr. multicolor. Эта рыбка отличается замечательно красивой раскраской, особенно ко времени нереста, когда все горло ее и часть живота окрашиваются в ярко-малиновый цвет, а поперечные полосы по бокам тела становятся темно-синими. К прискорбию, однако, она растет очень быстро и вскоре делается чересчур крупной для аквариума.