Тридцать лет назад, когда я готовил первое издание книги "Занимательный аквариум", о пираньях мне пришлось рассказать по литературным источникам и недолгим наблюдениям в Берлинском зоопарке и аквариумах берлинских аквариумистов. На сегодня эта глава безнадежно устарела.

В дальнейшем эти рыбы появились у наших аквариумистов. А мое личное знакомство с ними состоялось почти 15 лет назад, и было это так.

* * *

– Послушай, – сказал мой приятель, тоже ленинградский аквариумист, – а ты не хотел бы приобрести пираний?

– Шутишь? – усмехнулся я.

– Совсем нет. Здесь на строительстве гостиницы работает инженер из Швеции, а тетка у него –владелица зоомагазина в Стокгольме.

– И он привозит сюда редких рыб? – догадался я.

– Привозит. И продает. Знаешь зачем? Ведрами увозит аквариумных рыб отсюда. Оказывается, многих рыб, которых у нас на рынке мало ценят, в Стокгольме нет совсем.

Вечером собрался семейный совет. Мы долго обсуждали степень опасности пираний для каждого из нас.

Что я знал об этих рыбах? Только то, что вычитал в книгах о путешествиях в Южную Америку.

Вот Александр Гумбольдт. Он свидетельствует: "Это самые опасные из всех рыб. Они нападают на людей, когда те купаются, и вырывают у них куски мяса".

Вот пишет Шомбург: "Их можно назвать речными гиенами, но по сравнению с ними гиены безобидны, а грифы – скромные создания. Прожорливость их превосходит все, что можно себе представить. Они нападают на всякое животное, которое отважится появиться в их области, даже на рыб, которые в десять раз больше их самих".

"Они съедают быка или тапира, если он попадется их стае, – пишет Гумила. – От многих укусов и потери крови животное тонет. Иногда тапиры погибают в реках шириной всего 30–40 шагов. Порой животное все же достигает берега, но вылезает – наполовину скелет".

"Сила их зубной системы, устроенной в виде острой пилы, – сообщает известный исследователь фауны Амазонки Закс, – превосходит все ожидания. Палка из твердого дерева толщиной в палец перекусывается ими в одно мгновение".

И опять Шомбург: "Одним из опаснейших зверей амазонских лесов является коварный и хитрый ягуар. Эта изящная ловкая кошка легко лазает по деревьям и нападает на крупных животных сверху. Но пить воду ягуар сам идет с опаской. Перед тем как коснуться языком воды, он долго смотрит в воду, стараясь разгадать, что кроется в ее глубине. Потом он с размаху шлепает по воде лапой – десятки хищных дорадо тотчас сплываются со всех сторон. И пока рыбы устремляются к этому месту, ягуар делает скачок в сторону и успевает глотнуть воды. Затем еще один удар, еще скачок, еще глоток... Но вот ягуар напился. Теперь он опускает в воду лапу и, распустив когти, выдергивает ее. На берег летит зазевавшаяся рыбешка, которую он тут же съедает.

Но горе ягуару, если он решился переплыть протоку, где живут дорадо, или пираньи, что значит "разбойники". Рыбки тотчас налетают на него со всех сторон и успевают так искусать, что зверь гибнет.

Еще более страшным животным этой области является громадная змея анаконда – водяной удав. Про нее рассказывают невероятные истории, из которых многие, конечно, сказки.

Анаконды редко нападают на человека, но все же это одно из опаснейших существ Нового Света.

Молодые двухметровые змеи свисают гроздьями с нависших над водой ветвей. Лодка плывет по узкой протоке, вы хотите подтолкнуть ее и беретесь за ветку, и вдруг оказывается, что это змея, которая тут же по вашему телу соскальзывает в воду. Можете представить себе, как это ужасно!

Так вот, эти гигантские змеи, как мышь кота, боятся разбойников-пираний. Я видел, как одна змея попала в стаю этих рыб. Она вертелась колесом, извивалась спиралью, поднималась плетью вверх, но все было напрасно – рыбы закусали ее, она утонула, и вода окрасилась кровью.

Да что змеи, уж на что природа забронировала в панцирь крокодилов, но и те до смерти боятся этих рыб. Стоит крокодилу заметить их приближение, как он тотчас переворачивается на спину, спасая менее защищенные лапы и брюхо.

Я не знаю более свирепого, более страшного хищника, чем эти речные гиены.

Между прочим, у индейцев гуарани эти рыбы служат могильщиками. По обычаю гуарани хоронят не тело, а скелет умершего.

Труп в сетях опускают в воду и уже через день вынимают чистые кости".

А вот что перепечатал наш еженедельник "За рубежом" из одной зарубежной газеты. Это уже свидетельство наших дней.

"Недавно в столице Таиланда была объявлена экологическая тревога. Бангкок пронизывают каналы, которые в районах старого города заменяют улицы: по ним развозят товары в магазины и на рынки, плывут маршрутные гондолы, заменяющие наземный общественный транспорт, снуют юркие моторные водные такси; на каналах и живут в тысячах зачаленных по берегам лодок, стирают белье, моются, в них купаются взрослые и дети. Этот город недаром называют азиатской Венецией. И вот в этих каналах вдруг обнаружили южноамериканских пираний – страшную зубастую рыбу, стаями нападающую на все живое в воде. Хищницам ничего не стоит за минуту разорвать на куски купающегося ребенка. По-видимому, рыбы попали в каналы из аквариума какого-либо любителя. На отлов незваных и опасных пираний были брошены отряды полиции, пожарников, рыбаки и активисты движения "зеленых".

... Члены семейного совета долго вздыхали, о чем-то думали, но, в конце концов, решили рискнуть.

Мы ожидали увидеть огромный бидон, а нам принесли двухлитровую банку, в которой метались серебристые рыбешки размером с пятак. Сачком я не стал пользоваться – вдруг выскочат и укусят! – и перелил содержимое банки прямо в аквариум.

Вскоре рыбки успокоились, плавники их порозовели. Все четыре вместе плавали, вместе отдыхали среди растений. Я стоял у аквариума и зачарованно смотрел на них: так вот они какие, страшные речные гиены, кошмар амазонских вод...

Пожалуй, ни одна рыба планеты, за исключением акул, не собрала столько леденящих кровь сообщений, как пираньи.

Если же смотреть на них через стекло аквариума – ничего страшного, рыбки как рыбки. Даже красивые: серебристо-голубые бока, пунцовая грудь и плавники, на боках темные пятна.

С возрастом окраска пираний изменилась – бока порозовели и покрылись золотыми блестками. Порой настроение рыб менялось, и они вдруг становились совершенно черными. В сочетании с пунцовыми плавниками это очень впечатляет. Не помню случая, чтобы кто-нибудь, увидев этих рыб, не поражался бы их красотой. Тем более, что кошмарных зубов видно не было: их скрывали толстые губы.

Мои молодые пираньи прекрасно себя чувствовали, хватали мотыля, на лету ловили кусочки сырого мяса. Пустил я в аквариум гуппи – не обращают внимания. Подсадил меченосцев – слопали. Вселил неонов – эту мелочь не замечают. Запустил цихлид – пираньи вежливо обходят неуживчивых соседей. Значит, мелкую рыбку они не трогают, а с равными – уживаются. Это хорошо, а то четыре маленькие рыбешки на большой аквариум – как-то пустовато...

Шло время, и наступил момент, когда аквариумные стекла стали почти непроглядными от обрастаний. А аквариум из оргстекла скребком на длинной рукоятке не почистишь, надо залезать в воду рукой.

Оттягивал, оттягивал я чистку стекол, но дальше некуда. Собрал я все свое мужество и тщательно приготовился: надел плотную перчатку, поверх застегнутой на запястье рубашки еще и свитер натянул. Если и цапнут, так не за голую руку. Выпроводил из комнаты домочадцев, закрыл дверь и сунул руку в воду. Пираньи вежливо отошли в дальний угол аквариума.

Девять лет прожили у меня эти рыбы, выросли до двадцати сантиметров, но ни разу наши отношения ничем не были омрачены. Я совершенно спокойно опускал ничем не защищенную руку в аквариум и делал все, что требовалось.

Так значит, слухи о свирепости этих рыб сильно преувеличены? Ну, это как сказать. Судите сами. Когда пираньи подросли, они уже не стали всегда отступать перед соседями-цихлидами. Вы, наверное, знаете, что у цихлид иерархическая стая, главенствующая рыба требует от всех подчинения, вторая по рангу – от всех, кроме первой, и т. д. В общем, цихлиды все время заняты выяснением отношений, в том числе и с пираньями. Те терпели, терпели это попрание их достоинства, а потом взяли и слопали главную в стае цихлиду. Естественно, по законам иерархии погибшую заменила рыба второго ранга. Через некоторое время пираньи съели и ее. И, не отсади я цихлид, они все были бы съедены.

А вот причину нападения на главную цихлиду в стае мне разгадать так и не удалось. Все рыбы сыты, заняты своими делами, пираньи между собой "беседуют" посредством поз и покачивания плавников, а цихлиды по обыкновению выясняют отношения – порой то одна, то другая подплывает к пираньям. Чаще, конечно, это делает самая первая, главная рыба в стае. Все тихо, мирно, пираньи даже отходят под напором цихлид. Вдруг – бурун воды, бешеное колесо из четырех пираний и нет цихлиды. И опять все тихо и мирно. До второго такого же буруна – через час, через день.

Мне думается, что в обычном рыбьем "разговоре" положением тела, плавников, окраской цихлида в какой-то момент допускает ошибку, которая и служит сигналом для нападения пираний. Но в чем ошибка – я так и не понял.

Или вот такие события. Когда пираньи подросли, содержать с ними других рыб стало невозможно. А надо. Пираньи ловко хватают мясо на лету, берут куски и со дна, но если что-то застревает среди камней или в стеблях растений, то так там и остается. Не собирают они и упавшего мотыля. Чтобы вода не портилась, кто-то должен подбирать все остатки.

И я решил подсадить к пираньям сиамских косаток. В те годы это были редкие и довольно дорогие рыбы. Почему я остановил на них свой выбор?

Рассуждения мои были примерно таковы: пираньи активны днем, а эти сомы – ночью, днем же они держатся в укрытиях. Кроме того, как известно, на грудных и спинном плавниках у косаток имеются острые ядовитые шипы.

Пара взрослых косаток (до 17 сантиметров) успешно собирала по ночам застрявшее мясо, добывала из грунта мотыля. Это продолжалось несколько месяцев. И вдруг что-то в их поведении пираньям не понравилось – самец косатки получил страшную рану вокруг спинного плавника. Пришлось косаток удалить.

Тогда я решил испытать взрослых клариасов (длина их более 25 сантиметров). Но пока я вылавливал для пересадки второго сома, первый был так искусан, что спасти его не удалось. А находился с пираньями всего 5– 7 минут.

Наконец, я выпустил в аквариум мелких торакатумов – вдруг приживутся?.. Прижились все, спокойно существовали рядом с хищницами без всяких эксцессов. Более того, оказалось, что они полезны своим соседям. Стоит пиранья, плавниками пошевеливает, а торакатум вьется вокруг, что-то с ее боков соскребывает. Своего рода санитарная обработка.

Но попробуйте добавить в воду хоть каплю крови (я вносил в аквариум емкостью 220 литров столовую ложку воды, в которой мыли сырое мясо), и пираньи придут в полное неистовство.

И в то же время, как я уже говорил, они никогда не делали поползновений атаковать мою руку. Конечно, и я старался не досаждать им. Зная, что пираньи способны молниеносно нападать, я всегда краем глаза следил за ними – как в террариуме с агрессивными змеями.

Ну так кидаются они в воде на все живое или нет?

Каюсь, я даже пошел на довольно жестокий опыт:

бросил в аквариум живую белую мышь. И что же? Рыбы поглядывали на барахтающуюся у поверхности кроху, но так и не приблизились к ней. А ведь для взрослой особи мышь – всего на два глотка...

Правда, надо заметить, что опыт мой был не совсем чистым. Известно, что на поведение хищников влияет такой фактор, как обеспеченность пищей. В кризисных ситуациях, когда кормов не хватает, агрессивность их резко возрастает. А мои пираньи не испытывали недостатка в мясе. В то же время их замешательство при виде плавающей мыши не подтверждает сообщений, что эти хищники нападают в воде на все живое.

Теперь о взаимоотношениях внутри самой четверки. Когда рыбы подросли, стало ясно, что это самка и три самца. Для меня до сих пор непонятно, какая у них стая – простая ситуативная (с разными лидерами в разных ситуациях) или иерархическая. Я изучал и более многочисленные стаи пираний в зарубежных аквариумах, но структуру их так и не постиг.

Какой бы она ни была, но среди самцов со временем началась борьба за самку. В природе сильный самец просто отгонял бы конкурентов, в аквариуме же им деваться некуда.

И опять пираньи продемонстрировали свои особенности. Как и в случае с цихлидами, я не сумел уловить "пусковой момент" драки: что служит ее началом, как определяют рыбы самого слабого? Но вот определили – все три налетают на одного, укусы молниеносны, холостого сжимания челюстей не бывает... Избитого, окровавленного (а от крови нападающие еще больше свирепели) самца пришлось отсадить, вылечить и отправить на жительство в московский клуб "Нептун".

Через некоторое время среди оставшихся самцов опять выявился слабейший. Когда я вернулся из командировки, домашние с ужасом рассказали, как две пираньи заели третью (никто, конечно, не решился и сачком лезть в аквариум). Но оказалось, заели не до конца. За большим камнем я обнаружил еле живую рыбу: все плавники объедены, губы оборваны, на боках и спине – глубокие укусы, на груди – рваная рана. Я перенес беднягу в другой аквариум, он тяжело дышал.

Скажите, кто способен выкарабкаться из такого состояния? Ведь этот "огрызок" даже держаться нормально не мог, заваливался на бок. Но выжил. Я такой живучести у рыб не знаю. Только у пираний. Удивительно быстро зарастают у них раны. Очевидно, это специфическое приспособление зубастых рыб к жизни в стае: ведь даже случайное соприкосновение с их зубами ведет к травме, а в стае происходят и преднамеренные стычки. Если бы у пираний не было такой потрясающей способности к быстрому заживлению ран, они бы просто вымерли.

Кстати, о зубах. Когда обкусаны в драке губы, открывается это страшное оружие: белые треугольники высотой 4–5 миллиметров. Верхний треугольник входит в пазы между нижними, кромки настолько острые, что в прошлом веке индейцы Амазонки использовали челюсти этих рыб вместо бритв.

Челюсти действуют двумя способами. Первый – простое смыкание, при этом все, что оказывается во рту, сразу отрезается от всего остального. При втором – сомкнутые челюсти еще и смещаются в горизонтальном направлении, зубы работают как ножи электробритвы или сенокосилки, причем действуют безотказно, откусывая более плотные, чем мясо, ткани – жилы, кости и пр.

Вот и судите теперь, действительно ли страшны эти необычные рыбы или слухи о них сильно преувеличены.

Не знаю, как нерестятся пираньи, – чего не видел, того не видел. А вот что видел, поведаю.

Стоял у меня в аквариуме плоский камень, он был прислонен к задней стенке, и за ним получилось укрытие. И вот замечаю, что пара моих рыб (два искусанных и вылеченных самца уже были отправлены в клуб "Нептун") проявляет повышенный интерес к его поверхности. Но чувствуется, что крутой склон мешает рыбам. Положил я камень по-другому, и обе рыбы стали усиленно его чистить. Затем самец занялся расчисткой зоны вокруг камня. Надо сказать, что молодые пираньи к растениям относятся безразлично, а смотрятся на фоне зелени великолепно. И вдруг самец начал планомерно и целенаправленно уничтожать все, что росло вокруг камня. Он ложился на бок и перекусывал черешки листьев не где-нибудь, а у самого корневища. Если вам приходилось не очень острыми ножницами пытаться отрезать черешки некоторых анубиасов и эхинодорусов, вы знаете, какое усилие надо приложить. Но что это для пираньи с ее зубами-пилами! Когда все было срезано, самец согнал всю скошенную зелень в один угол.

А потом пошли танцы. Встанут рыбы над камнем наклонно друг к другу и кружатся, соприкасаясь анальными отверстиями. Обе они становятся совсем черными: при пунцовых плавниках это очень красиво. Они, впрочем, часто чернели в зависимости от настроения. Войдешь в комнату с гостем, тот увидит контраст черного с красным, ахнет, бросится к аквариуму, а пираньи уже посветлели в присутствии чужака.

Не знаю, как нерестятся пираньи у других аквариумистов, – очевидно, после стимулирующей гипофизарной инъекции, а она, ускоряя созревание половых продуктов, может искажать поведение рыб. А вот мои пираньи (Serrasalmus nattereri) явно таким образом готовились к нересту (они ведь были не от инъецированных родителей, их выловили в Амазонке, доставили в Стокгольм, а оттуда в Ленинград). Но чего-то им явно не хватало. Когда-то в США пираний впервые развели в неволе в аквариуме объемом 5000 литров. У меня же приходилось 220 литров на пару. Но, думаю, не в объеме было дело. Самка полнела, она явно набирала икру, а самец вдруг захирел и вскоре погиб. Так ничего у меня и не получилось.

Пираньи в подотряде Хараковидные (Characoidei) образуют самостоятельное семейство Пираньевые (Serrasalmidae), но, кроме представителей кровожадных родов, питающихся мясом позвоночных, в нем есть и вполне мирные рыбы. Милосома (Mylossoma duriventre) питается и животной, и растительной пищей. Эти крупные (более 25 сантиметров), похожие на диск рыбы, серебристые, с розоватым отсветом чешуй и пунцовой грудью, на крупных животных не нападают. Милеусы (Myleus rubripinnis) – серебристый, голубой и золотой, все три с пунцовыми, отороченными черными непарными плавниками – питаются совсем забавно: плодами деревьев, падающими в воду. К таким же плодоядным относится крупная (более 40 сантиметров) колосома (Соlossoma nigripinnis) – у нее красиво сочетаются серебристый и черный цвета.

Однажды в Лейпцигском зоопарке я увидел стаю разновозрастных метиннисов удивительной красоты: на голубом фоне черные пятна, а грудь и непарные плавники пунцовые. Метиннисы тоже Растительноядные рыбы, питающиеся водными травами.

Серебристый метиннис (Metynnis maculatus) регулярно разводится в нашей стране. Только если вздумаете их завести, распрощайтесь со всеми растениями, подчистую все выстригут и съедят.

А вот еще один оригинал из этого семейства. Приезжаю как-то в московский клуб "Нептун" с намерением вернуть себе одного из выздоровевших самцов пираньи, а руководитель клуба Ю.И.Дроздов говорит, что вернуть не может: подарил в один из зоопарков страны.

– Хочешь, я тебе другую рыбку дам? Только что из Бразилии вернулась наша московская экспедиция, они там в Амазонке кое-что наловили. Вот эту одинокую рыбку могу тебе отдать.

Смотрю: что-то такое "пираньевое" и в то же время спинной и анальный плавники вытянуты, почти как у скалярий, только рыба их наклонно держит.

– Милеус что ли? Ну, давай. Только где я буду ему плоды добывать? Зимой, например.

Привез рыбешку домой (она всего сантиметров семи была), пустил в аквариум. Сижу, думаю, чем кормить. А она огляделась, и вдруг молниеносный бросок – крупная гелостома отлетает в сторону, а в воде кружатся сбитые с ее бока чешуйки. Рыбешка ловит чешуйки, жадно их пожирает.

Кинулся я книги ворошить: оказывается, ко мне попал катоприон (Catoprion mento), питающийся рыбьей чешуей. Позже я подсмотрел, как катоприон разбойничает. Ложится на бок (как пиранья, скашивающая растения), подплывает к крупной рыбе (мелких катоприон не замечает), делает бросок, и нижняя челюсть, как бритва, срезает чешую полосой от хвоста к голове.

Конечно, от одного такого "бритья" жертва не гибнет. Но что же делать дальше, ведь этот заморский гость всех моих рыб разденет! Думал, думал и придумал. Покупаю в магазине треску, хека или другую морскую рыбу (морскую – чтобы паразитов в аквариум не занести), снимаю кожу с чешуей, расстилаю ее на дне аквариума, а края камнями прижимаю. Катоприон выходит из зарослей, где следил за моими манипуляциями, становится вверх хвостом и начинает пощипывать лакомую чешую. На том мы и поладили.