Представленная в этом блоге работа фотографа-аквариумиста Вячеслава Семыкина очень интересна и колоритна, она, несомненно, заслуживает подробного анализа и художественной оценки. Выполненная в жанре крайне лаконичного, на грани русского лубка, натюрморта, она, тем не менее, задевает за живое, вызывает в душе зрителя бурю самых различных эмоций и переживаний. Вдохновленный этим произведением, я провел обширное историческое исследование, в результате которого я, не побоюсь этого слова, открыл целое направление живописи и фотографии, не выделяемое ранее и не рассматриваемое моими предшественниками.

На правах первооткрывателя это направление или даже стиль я назвал «рыбсолизм». Очевидно, что этот термин имеет двухкоренную основу.

Первая его часть, рыбы, один из наиболее древних символов, он очень многогранен и зачастую противоречив, как противоречивы рыбы, плывущие навстречу друг другу на соответствующем знаке зодиака. В первую очередь это символ плодородия, размножения и любви. Недаром рыбы – непременный атрибут многих античных богинь, таких как Афродита, Иштар или Исида. Вообще, большинство мировых религий пользуются символом рыб весьма широко. Самые разные спасители, пророки и мессии уподобляются рыбам в детстве или молодости, как древнеегипетский Гор, выбирают рыб в качестве одного из своих основных символов, как Христос, либо даже, подобно Вишну, воплощаются в рыбу, используя ее в качестве аватара.

С другой стороны, связь рыбы с водой очевидна и неразрывна, потому рыбы ассоциируются с чистотой. Во многих древних представлениях все живое происходит из воды, зачастую эти поверья особо выделяют демиургическую роль рыб в сотворении мира. Как мы увидим ниже, последующие поколения людей расширили эту связь рыб с водой применительно к другим жидкостям, также большей частью связанных с сельским хозяйством и плодородием. И уж конечно, рыбы, живущие в таинственных и недоступных глубинах, многократно отмечались знаком мудрости, считались хранителями недоступных человеку знаний. Не надо также забывать, что кроме вышесказанного хорошо известны негативные аспекты этого символа. Это тщеславие, алчность, некий эквивалент нижнего мира и царства мертвых. Как мы увидим ниже, большинство всех этих аспектов, значений и смыслов могут быть переданы силами изобразительного искусства.

Соляной корень второй части нового термина тоже древен, велик и многогранен. Испокон веков соль была и остается одним из наиболее важных продуктов. Вкусовые, целебные и консервационные качества соли общеизвестны с самого зарождения человечества. Многие народы и культуры приписывают соли магическое значение. Соль – непременная часть приношений богам в самых разных религиях, либо же, наоборот, она считается святым божественным даром. Во многих культурах соль символизирует богатство и дружбу. Встреча хлебом и солью – древнейшая традиция многих народов. С другой стороны, соль может рассматриваться как олицетворение умеренности – ведь сама по себе, тем более в больших количествах, она не вкусна. Конечно, у этого символа имеются и негативные значения, зачастую соль отождествляется с жаждой, мучениями и страданием, это атрибут безжизненной пустыни и царства смерти.

«Пословица – соль речи». «Шутка как соль – надо шутить осторожно». «Лучше соль, да близко, чем золото, да далеко». «Без соли стол кривой». Приведенные примеры фольклорного творчества, также как десятки и сотни других, выходящих за рамки данного исследования, показывают важность и необходимость соли в народном быту и культуре.

В целом, сочетание двух столь разноплановых и неоднозначных символов в едином термине «рыбсолизм» чрезвычайно красиво и остроумно. Термин получился очень четким в применении, но в тоже время, благодаря исходной неоднозначности и многогранности его исходных частей, позволяющий описывать весьма сложные процессы, явления и чувства. Каждый искусствовед, изучающий произведения, попадающие под определение этого термина, должен очень хорошо представлять его вариативность, сложность, широту и многосмысленность, без такого понимания крайне просто ошибиться и запутаться в ложных трактовках и утерять нить авторского замысла.

Формальное описание стиля «Рыбсолизм» крайне просто, если не примитивно. В общем виде это натюрморт, в котором в той или иной ипостаси выступает соленая рыба. Архетип этого стиля – это, вероятно, только что пойманная древним человеком рыба, посоленная для дальнейшей сохранности морской водой. Этот способ сохранился у некоторых примитивных народов даже сегодня. Дальнейшее развитие цивилизации постепенно расширяло эти рамки. Так, открытие огня вызвало такие интересные рыбсолистические вариации, как рыба холодного или горячего копчения. Жареная или печеная рыба, в принципе, тоже может рассматриваться в этих рамках, ведь без соли она практически мало употребима. Рыбсолистические потребности наших пращуров стимулировали развитие шахт для добывания полезных ископаемых, в том числе, конечно, пищевой соли. Аналогично, добывание соли рассольным способом способствовало развитию зачатков химии. А если взглянуть еще глубже, то мы увидим, что рыбсолизм положил основу доброй половине современных технологий. Использование металлов, сначала бронзы, а потом и железа, необходимых для изготовления рыболовных крючков. Получение искусственных волокон для лесок, сетей и других рыбных ловушек. А поиск рыбьих стай в морях привел к развитию мореплавания, навигации, метеорологии и множества других дисциплин и наук. Если вдуматься, то можно утверждать, что корни рыбсолизма тянутся от самого зарождения человечества и наоборот, они же лежат в основе всей нашей цивилизации.

Вообще, достаточным основанием для причисления произведения к стилю «Рыбсолизм» я считаю обязательным наличие на полотне изображения пойманной рыбы. Конечно, лучше если она будет соленой, особенно хорошо, если она будет принадлежать к лучшим образчикам этого направления, таким как малосольная семга, осетровый балык, вяленый рыбец, копченый угорь или судак. В равной степени это относится даже к частям рыб, особенно к таким как черная или красная икра. Но даже самая рядовая, обыкновенная и повседневная рыба может выступать носителем концепции рыбсолизма. И смысловая нагрузка плебейской селедки или кильки пряного посола может быть ничуть не ниже чем у астраханской воблы или азовской тарани. Скажу даже больше. Вовсе не обязательно, чтобы рыба на полотне вообще была соленой. Как мы увидим ниже, даже свежепойманная рыба может напрямую относиться к рыбсолизму, ибо, попав на разделочный стол, она с фатальной неизбежностью не разминется и с солью.

Конечно, есть и намного более тонкие авторские замыслы и их трактовки. Рассмотрим, к примеру, такую известную фреску, как «Тайная вечеря» Леонардо да Винчи. Никакой рыбы, тем более соленой, мы в композиции не увидим. Но давайте вспомним, что по христианским канонам рыба – один из самых главных символов Христа. А под рукой Иуды, с судорожно зажатым в ней кошелем с серебрениками, мы можем разглядеть солонку. Элемент рыбсолизма налицо, причем, полюбуйтесь, какой он красивый и непростой. К огромному сожалению, жанр этой фрески явно превышает формат рыбсолистичного произведения, но, тем не менее, оно заслуживает упоминания и разбора в нашем ключе.

---

Давайте теперь вглядимся в историческую ретроспективу. Несмотря на очевидную архаику составляющих символов рыбсолизма, мы с удивлением обнаружим, что массовое появление художественных произведений в данном стиле появляется только на рубеже 16-17 веков. Вероятно, это связано с общим развитием натюрмортного жанра в средневековой Европе, но просто поразительно, почему этого не произошло много раньше.

Давайте мысленно перенесемся в Нидерланды той эпохи. Маленькая страна на задворках Европы испытывает небывалый подъем. Корабли голландских мореплавателей бороздят океаны и открывают новые земли. Голландия присоединяет и основывает многочисленные колонии. Голландские торговые компании действуют по всему миру. Голландские мануфактуры и фабрики оснащаются передовыми технологиями и производят товары для всей Европы. На этом фоне не удивителен беспрецедентный расцвет науки и искусств. Не составляет исключение и живопись.

Поглядите на полотно Питера Питерса «Торговка рыбой». Конечно, присутствие на картине человеческой фигуры не позволяет отнести ее к рыбсолизму в его каноническом виде, но элементы этого стиля настолько ярки, что их невозможно не заметить. Накал страстей здесь нешуточный. Только вглядитесь в этот ужас и безысходность, застывшие в глазах трески! А беспомощно распахнутые рыбьи рты, кажется, даже не кричат, а безмолвно вопиют о справедливости и жажде жизни. Тщательно выписанные элементы антуража еще более нагнетают обстановку, их реалистичность подчеркивает, что здесь все взаправду. И тут же рядом уверенные руки, спокойный и добрый взгляд женщины как бы говорят нам о том, что все будет хорошо. Очень непростое, насыщенное и многоплановое произведение!

Или вот современник знаменитого Рубенса, Франц Снайдерс. Многие его ранние работы в жанре натюрморта можно смело отнести к рыбсолизму, например, представленная выше репродукция полотна «Рыбная лавка». Снайдерса можно совершено оправданно считать одним из основателей и пропагандистов этого стиля. К сожалению, в зрелые годы Снайдерс ушел от рыбсолизма, да и вообще от натюрморта в анималистику. Но дело его не умерло, и эстафету перехватили так называемые «малые голландцы».

Целая плеяда талантливых художников подхватили и растиражировали этот стиль. Посмотрите, к примеру, на «Роскошный натюрморт» Абрахама ван Байерена. Рыбсолизм в чистом виде, к тому же смело расширенный другими жителями моря, отличными от рыб. Этот стилистический прием в дальнейшем будет использоваться в творчестве самых разных авторов.

Нидерландец Виллем Клас Хеда оставил нам множество натюрмортов. В некоторых из них автор обращается к рыбсолизму. Большей частью это добротные и тщательно выписанные работы, насыщенные антуражем и сопутствующими предметами, почти всегда добротными, красивыми и дорогими. Здесь нет места аллегориям несчастья или смерти. Чаще всего эти работы символизируют богатство, успех и изобилие.

Питер Клас. «Завтрак». Вот типичный переход от пафоса пышности и изобилия ранних мастеров к некоторой утонченной минималистичности. Веком позже подобная манера композиции будет нам встречаться все чаще и чаще.

Француз Эжен Делакруа в своем видении рыбсолизма замахнулся на включение в сюжетную линию кроме рыб и морепродуктов еще и охотничьих трофеев вместе с сопутствующим антуражем. Интересное решение.

Поль Гоген. «Натюрморт с рыбами». Характерный образец мрачного рыбсолизма. В дальнейшем у этого направления будет много последователей.

«Натюрморт с копченой рыбой» Винсента Ван Гога совсем не такой. Казалось бы и цветовая гамма довольно мрачная и проработка со множеством пересекающихся мазков не может быть названа позитивной, но, тем не менее, впечатление остается вполне спокойное и умиротворяющее. Что и говорить, писал мастер!

И уж совсем не таков «Лосось» Эдуарда Мане. Яркие, насыщенные цвета и солнечные блики доминируют на основной части этой работы. Даже беглый взгляд на полотно вызывает добрые и радостные чувства. Таинственная чернота трусливо прячется под столом. Ей нет места на этом празднике! Очень, очень позитивное произведение, причем, ни в какой малости не отступающее от рыбсолистических канонов.

---

Такова, вкратце, история раннего рыбсолизма в Западной Европе. Несомненно, можно найти рыбсолистические примеры у других народов мира, особенно перспективно было бы обратить интерес к соответствующему творчеству на Востоке, но эти изыскания пусть ждут своего исследователя. Ну а лично мне хотелось бы теперь перейти к нашим соотечественникам, среди которых встречаются множество знатоков и любителей этого направления. Особенно бурное развитие этот стиль получил в первой половине двадцатого столетия. Отсюда мы и начнем нашу экскурсию.

«Пиво и вобла» Петра Кончаловского, одного из основателей объединения «Бубновый валет». Этот талантливый художник много экспериментировал в своем творчестве, но большей частью предпочитал фовистические направления, характерные интенсивной колористикой и упрощением формы, несомненно, он был духовным наследником Сезанна и Матисса, что прекрасно иллюстрирует данный натюрморт. Сюжет его, казалось бы, прост, избит и тривиален. Но форма подачи такова, что даже визуальное объединение двух неразрывно связанных друг с другом понятий, не создает предвкушения буйства вкуса и ожидания праздника. Даже наоборот. Намеренное искажение перспективы и щедрое использование коричневой умбры и природной мумии навевают совсем иные чувства. Тоска и безысходность так и сквозят из каждого уголка этого произведения. Это замечательный образчик примата формы над содержанием. Даже такой сильный художественный прием, как использование пива фабрики «Невская Бавария» не меняет нашего восприятия. Так и хочется сказать, что в далеком 1912 году автор предвидел коварный выстрел сербского террориста в австрийского престолонаследника, ужасы и страдания первой мировой войны и дальнейшую кровь русских революций. Но, к сожалению, у нас нет оснований так считать и, скорее всего, автор был опечален и озабочен чем-то иным.

Рассуждая об отечественном рыбсолизме и рассматривая его характерные примеры в жизни и творчестве русских живописцев, никоим образом нельзя обойти такого автора, как Константин Коровин. Сейчас его вспоминают больше как мастера театральной декорации и преподавателя Московского училища живописи, ваяния и зодчества, но при своей жизни он был знаменит именно как художник. Особенно силен Коровин в жанре городского пейзажа, но не чуждался он и натюрмортов, среди которых можно выделить множество работ, напрямую относящихся к рыбсолизму. Его рыбсолистические натюрморты чрезвычайно выразительны и написаны с огромной точностью и знанием дела. И это не удивительно. Мало кто это знает, но сам Коровин – умелый и удачливый рыболов и знаком с рыбсолистичной темой не понаслышке. Он и сам разбирается в рыбсолистических тонкостях и активно обучает этому искусству своих друзей, например, Федора Шаляпина и Антона Чехова. Было бы здорово, если б нашелся исследователь, проследивший влияние рыбсолизма в живописи на другие виды искусства, в частности на литературу и музыку.

В вышеприведенных примерах видно, что рыбсолистический натюрморт Коровина имеет непосредственную связь с французским импрессионизмом. Настроение его работ лежит в оптимистичном ключе, от нейтрального до восторженно-радостного. Рыбсолизм Коровина не несет печати трагедии или какого-то загробного символизма. В целом же, можно считать Коровина достойным наследником и продолжателем традиций ранних европейских мастеров этого направления.

Мало известный сегодня художник Юлий Клевер, сын именитейшего пейзажиста Ю.Клевера, в своих многочисленных натюрмортах обращается к теме рыбсолизма очень часто, при этом он, подобно Коровину, также не отступает от классических мотивов. Тем не менее, его работы вполне узнаваемы и самобытны, а использование для антуража самых незатейливых и обыденных предметов обихода привносит в них изрядный заряд народничества.

Великий Борис Кустодиев как обычно, со свойственной ему непринужденностью, ломает стереотипы и ничтоже сумняшеся заменяет рыбу на вареного рака. Очень красивая аллегория, к тому же выполненная автором в типичной кустодиевской манере ярко-праздничного провинциального модерна. По сути, это же карикатура на рыбсолизм!

Еще дальше, чем Кустодиев, заходит в своем видении рыбсолизма знаменитый символист и реформатор живописи, Кузьма Петров-Водкин. В революционном Петрограде 1918 года он пишет свой натюрморт «Селедка» без оглядки на старые каноны и застывшие классические формы. Здесь он смело исключает из композиции набившие оскомину стаканы, кружки, бутылки и прочие вместилища напитков, он вообще выводит тему жидкости за рамки своего полотна. Взамен же он предлагает самые простые, но столь же самые необходимые рыбсолистические продукты – хлеб и картошку. Очень тревожное и волнующее полотно, в котором минимальными средствами, но чрезвычайно красноречиво, предается суровый дух эпохи.

---

Ну а теперь вернемся к самому началу и еще раз посмотрим, теперь уже через историческую призму, на работу Вячеслава Семыкина. Выдержанная в лучших традициях рыбсолизма, эта работа оказывается исключительно самобытно и содержит в себе ряд замечательных особенностей и неожиданных элементов, которые, тем не менее, нисколько не ломают общей рыбсолистической концепции этого произведения.

Прежде всего, необходимо отметить, что работа эта выполнена исключительно минималистично. Высокий художественный и смысловой уровень достигается здесь весьма скупыми средствами. На первый взгляд, можно было бы посчитать, что в этой работе нарушаются правила и каноны построения классической трехчастной композиции, или же, выражаясь простым языком, что здесь чего-то не хватает. Но это вовсе не так! Звенящая пустота в том месте, где непременно должен находиться тот или иной сосуд с живительной влагой, стимулирует работу нашего воображения, заставляет задуматься о смысле происходящего. Позвольте-ка! Да что-то подобное мы только что уже видели! И в самом деле, очень похоже, что и Петрову-Водкину и Семыкину являлась одна и та же муза. Недостающий элемент композиции сродни паузе в музыке. Нарочитое пустое место там, где должен быть необходимый акцент, подстегивает фантазию зрителя, тем самым многократно усиливая его восприятие и впечатления.

Анализ этого художественного приема позволяет заключить ,что одной из основных идей этого произведения является предвкушение, ожидание праздника. Зритель понимает, что уже близок вожделенный момент, когда нежно-соленый вкус рыбы будет оттенен сообразным случаю напитком. Что за случай? А вот это уже каждый решает для себя сам.

Кроме того, вторым, неочевидным, смысловым слоем, эта работа содержит в себе скрытую аллегорию быстротечности, бренности жизни и неизбежность смерти, написанную простым и знакомым языком предметов повседневного быта. Остро отточенная сталь вызывает леденящий ужас. Отделенная от тела голова и полувыпущенные потроха вопиют о беззащитности и страдании. Если вдуматься, то все это не менее трагично, чем «Апофеоз войны» Верещагина.

Но к счастью, ситуацию спасает фон. Да-да. Как ни странно, как ни редко это бывает, но в данном случае фон несет огромную нагрузку, уравновешивает разнополярные эмоции и во многом обеспечивает умиротворенно-позитивное восприятие этого, казалось бы, скорбного зрелища. Точность подбора этого элемента композиции автором просто изумительна. Вот представьте сами, что постановка сделана на черно-белом рубленом фоне газеты «Правда», или даже, еще страшнее, «Гудок». Подобное произведение оценил бы разве что закоренелый меланхолик или потенциальный самоубийца, получился бы откровенный перебор печали и откровенного негатива. А вот незатейливые, но яркие и празднично-ярмарочные цвета химкинской рекламной газеты действуют мощнейшей антитезой всему плохому, добавляют нужную пропорцию разудалого русского лубка и тем самым полностью выправляют смысловой баланс этой работы.

На этой мажорной ноте я хотел бы закончить, но перед этим, в надежде на то, что Вячеслав Семыкин не остановится на достигнутом, пожелаю ему дальнейших творческих успехов. Ну а всем остальным читателям желаю поскорее проникнуться духом рыбсолизма и тогда вам, несомненно, откроются невиданные вами ранее горизонты прекрасного и удивительного.