...и вдруг увидел серую большую змею со стрельчатой головой и черной извилистой полосой на спине. Она осторожно пробиралась из камышей и шевелила траву возле лужи... Он долго рассматривал ее спину, по которой кто-то вычертил странный черный узор.

В этот воскресный день на городской станции юннатов было шумно как никогда. Все бакинские школы приняли участие в смотре-выставке юннатских кружков: ребятишки притащили свои коллекции, гербарии, макеты, стенды; некоторые школы показывали живых питомцев зооуголков. Кое-что было собрано и сделано с помощью родителей, а иначе откуда взяться в Баку гигантским омарам, морским звездам, кораллам! Ясно, привез папа-моряк из дальних странствий...

Меня, как вы уже догадались, более всего привлекали пресмыкающиеся, которые тоже были здесь: и в живом виде, и в виде чучел или влажных препаратов. Однако восторгаться было нечем–совершенно напрасно притащили на выставку огромное количество живых средиземноморских черепах.

И тут я застыл на месте: в стеклянном цилиндре залитая консервантом красовалась крупная, покрытая ржавыми пятнами, похожая на гюрзу ядовитая змея. Ее и можно было бы принять за гюрзу, если бы не две, так сказать, несущественные детали – рожки над глазами.

Неужели это она и есть – персидская ложнорогатая гадюка (Pseudocerastes persicus), таинственная Псевдоцерастес, обнаружить которую в наших пределах герпетологи рассчитывают уже лет сто, включая ее тем не менее авансом в списки нашей фауны?

А тут вот девочка-юннатка (на этикетке красовались ее имя, фамилия, номер школы и было написано "рогатая гадюка") взяла да и обнаружила – значит, чудеса еще случаются!

Я еле дождался понедельника и был у здания школы ранее, чем и педагоги, и самые прилежные ученики. Юннатки в этот день не оказалось, а беседа с учительницей внесла обескураживающую ясность: отец школьницы в составе группы советских специалистов работал в Алжире; там, в пустыне, он и поймал змею, довольно распространенную в Северной Африке, заспиртовал ее и привез как сувенир.

Ну что ж, значит поиски ложнорогатой гадюки надо продолжать... А змея, что ввела меня в заблуждение, не ложная, Псевдоцерастес, а настоящая рогатая гадюка (Cerastes cerastes) – Церастес.

Эта гадюка была известна еще древним египтянам, ее стилизованное изображение служило у них иероглифом "фи"–видно, по ассоциации с шипением змеи.

В Северной Африке заклинатели-шарлатаны берут неядовитых змей и гримируют их под рогатых гадюк, надставляя им рожки из кончиков игл дикобраза или щепочек, надеясь снискать успех у легковерных зрителей.

В той же Северной Африке, в Марокко, заклинатели могут услужливо извлечь из своих объемистых корзин еще одну змею – толстую, как колбасная палка, с почти квадратной головой, разрисованную узором, по пестроте соперничающим с восточным ковром. Единственный шум, который она производит – громкое и глубокое шипение. Это гадюка из рода Битис, шумящая (Bitis arietans). С ней заклинатели работают без обмана: и эта гадюка, и ее родственница габонская (Bitis gabonica) – великанша, способная заглотать мелкую антилопу – ленивы до крайности, кусаются неохотно, но уж если укусят...

Эта постоянная лень вводит в заблуждение работников зоопарков. Заведующий террариумом зоопарка Сент-Луиса Р.Мэрлин Перкинс едва не умер от укуса габонской гадюки, а директор зоопарка в Солт-Лейк-Сити оказался менее везучим – он скончался от укуса шумящей. Тяжелыми были последствия укуса для кинооператора Алана Рута: он лишился пальцев... На этих малоподвижных змей порой – правда, крайне редко – нападает какое-то исступление, и тогда они кусают партнеров или партнерш, если живут парами, или даже самое себя.

Первый случай я наблюдал в Ереванском зоопарке, но самец, ни с того ни с сего укушенный своей супругой, а до того проживший с ней мирно несколько лет, все-таки выжил; случай же из разряда самоубийств произошел в зоопарке Филадельфии. Немудрено, что змея там пала: зубы у нее пятисантиметровые, а яда в железах до 1000 миллиграммов.

Видно, об этих змеях писал поручик лейб-гвардии гусарского полка Александр Булатович, военный советник эфиопского негуса в 1897–1899 годах: "Есть громадные змеи, зубы которых считаются талисманом и средством от болезней. Их добывают с большим трудом, и поэтому они ценятся очень дорого – до пятнадцати талеров за зуб".

Змеи эти своей малоподвижностью любого введут в заблуждение. Джой Адамсон приняла одну такую гадюку за дохлую – змея зашевелилась после третьего попадания камешком. Потому-то так свободно обращаются с ними и заклинатели из Марокко, и жители внутренних районов Африки. Герберт Ланг, которому малыш-африканец приволок за хвост полутораметровую габонскую гадюку, чтобы ее продать, писал, что гекконов африканцы боятся куда больше...

Непредсказуемо и поведение южноазиатской гадюки Рассела (Vipera russellii), она же цепочечная гадюка, она же "тик-полонга". Разозленная змея атакует так яростно, что бросается на всю длину тела, и даже хвост ее отрывается от земли. А бывает, что она впадает в оцепенение и не кусает. Один начинающий натуралист поймал такую змею, приняв ее за молодого питона, принес домой и пустил "погулять". Но после того как лжепитон укусил его собачку и та околела, натуралист наконец-то осознал свою ошибку.

Интересные наблюдения над молодью шумящих гадюк сделал известный врач-гуманист Альберт Швейцер. У себя в Ламбарене он выкармливал целый выводок змеенышей, дивясь их прожорливости, когда они были готовы сожрать друг друга при кормлении. Нет ничего странного, что гадюки при таком аппетите быстро набирают вес и рост: даже не питаясь ничем в течение первых трех месяцев жизни, они за счет скрытых ресурсов организма прибавляют в длину и толщину на одну четвертую. Появляется их на свет немало; одна такая змея разрешилась от бремени в зоопарке в Двур-Кралове ста пятьюдесятью семью змеенышами!

Наши гадюки представлены родом Випера, и среди них наиболее известна обыкновенная (Vipera berus). Она живет и в Сибири, и на Дальнем Востоке (даже на Сахалине), встречается на всей территории России (доходя на юге до Предкавказья), на Украине, в Белоруссии и Прибалтике. Ее ареал простирается за пределы нашей страны до Финляндии на севере, где ее охраняют в заповеднике Паллас-Оунастунтури, и до Португалии на юго-западе. Эта обитательница моховых болот, густых лесов, отмеченная каиновой печатью – черным зигзагом на спине–избегает встреч с людьми. На голове у нее знак, похожий на букву "V", первую букву ее родового названия и обиходного во многих языках Европы – "випера".

Выходит она на поверхность рано – еще лежит нестаявший снег, а гадюки уже греются на прогалинах. Зиму они проводят в подземных убежищах, где их иногда собирается до сорока особей. Продолжительность зимовки и глубины убежища у них изменчивы: они всецело определяются географической широтой местности. Но в привязанности к убежищам гадюки на редкость постоянны.

Гадюки, как и многие змеи, наделены избирательностью в выборе пищи: их можно подразделить на "мышатниц" и "лягушатниц". Эту их особенность, как и другие, необходимо знать при содержании в неволе: ведь гадюка обыкновенная– важный промысловый вид. Неподалеку от Москвы, на Планерной, расположена созданная в 1971 году лаборатория Зоообъединения по взятию яда от гадюк. Уже через восемь лет здесь, в отличие от подобных лабораторий, родилось 5 тысяч гадючат, выпущенных потом на волю.

Исследователям удавалось добиться того, что в неволе новорожденные гадюки росли в пять-шесть раз быстрее, чем в природных условиях, и через год после рождения достигали размеров четырехлетней особи.

Показано, что прирост веса тела молодняка у асписовой гадюки (Vipera aspis) может достигать от 12 до 75 процентов в неделю, однако взрослая гадюка потребляет относительно немного пищи: в год она съедает в среднем двенадцать животных размером с полевку или мышь.

Как и другие рептилии высоких широт и высоких гор, гадюки рождают живых детенышей. Если верить английской хронике 1577 года, гадюки прячут их во рту–наверное, те, кто вскрывал беременных самок, обнаруживали живых детенышей, отсюда и пошло это заблуждение. Гадюки – поставщицы яда и истребительницы грызунов – заслуживают, чтобы их охраняли. Но в прошлом во многих странах за их уничтожение платили премии. Власти Боснии в Сараево в течение семи лет выплатили премии за 863 тысячи змей! Этот легкий заработок оказался настолько заманчивым, что в Боснию стали привозить шкуры гадюк контрабандой из Далмации – узнав об этом, власти премии выплачивать перестали.

Обыкновенная гадюка – змея лесная, а в зоне степей ее сменяет другой вид–степная гадюка (Vipera ursini). Эта змея питается преимущественно прямокрылыми, хотя крупный экземпляр способен заглотать птенца, ящерицу, мышонка. За сезон она уничтожает четыреста пятьдесят крупных или тысячу мелких саранчуков. В террариуме однажды видели, как степная гадюка поедала зелень: к счастью, у наблюдателей оказался с собой фотоаппарат и они успели сфотографировать змею за небывалой трапезой. Слухи о том, что некоторые змеи иногда (крайне редко) едят зелень, бытовали среди змееловов, но поверить в них было трудно: живая или мертвая плоть – вот чем кормятся змеи. Рыбья икра и яйца также значатся в их меню, но лишь как большая редкость.

В Южной Европе есть и другие виды гадюк: собранную слюну и желчь одной из них, асписовой, выпил ловец Якопо Соцци, поставщик змей для Франческо Реди, лекаря герцога Тосканского Фердинанда II. В присутствии любознательного герцога завязался научный диспут. Реди взялся доказать своим коллегам, что гадюки поражают ядом из ядовитых желез, а желчь и слюна их абсолютно безвредны. На него обрушили водопад авторитетнейших имен: Гален, Гиппократ, Авиценна и прочие... Тогда Реди призвал на помощь Якопо Соцци, и тот посрамил титулованных эскулапов. Впрочем, сейчас-то мы знаем, что, выпей Соцци даже чистый гадючий яд, эффект был бы тот же: яд разрушается желудочными ферментами, а слюна и ужовых змей может быть токсична при введении в кровь. Но это не умаляет ни мужества Соцци, ни прозорливости Реди, чьи взгляды для того времени были весьма передовыми.

И после Реди ученые Европы продолжали рискованные эксперименты с гадюками. Так, врач Ричард Мид, работавший в первой половине XVIII века, вздумал повторить опыт Реди, но уже с ядом, в результате у него распух язык.

Когда появились противозмеиные сыворотки, швейцарец Жак Понто, решив проверить их эффективность, ввел себе сыворотку, после того как дал укусить себя трем гадюкам. Понто не пострадал: впрочем, яд обыкновенной гадюки не столь опасен, как яд ее экзотических сестер. И способ самоубийства, избранный отчаявшимся безработным в 1932 году в Германии, в разгар экономического кризиса, который тоже дал укусить себя трем гадюкам, оказался неудачным, так как привел лишь к ампутации руки.

Живет в Южной Европе и носатая гадюка (Vipera ammodytes). Особенно много этих гадюк в Болгарии, в районе знаменитого курорта Золотой берег. Опасаясь, что это может распугать отдыхающих, администрация курорта завезла туда громадное количество ежей, а в Югославии для борьбы с этой гадюкой использовался мангуст. Надо сказать, что вопреки молве оба "истребителя" при наличии другой пищи неохотно вступают в единоборство со змеями. У нас носатая гадюка настолько редка, что ее внесли в "Красную книгу СССР" и МСОП.

Носатую гадюку еще старые натуралисты указывали для Восточного Закавказья. Однако ее поиски на территории Азербайджана и Армении оказались безуспешными: вероятно, вкрались ошибки в этикетки. Во всяком случае сборы за последний век свидетельствуют о том, что достоверно эта змея встречается лишь в Восточной Грузии. Там она обитает в каменистых россыпях зоны низинного или горного леса, поросших кустарниками, по обрывам в долинах рек, иногда в разрушенных постройках на Триалетском и Месхетском хребтах. Ясно, что довести ее численность до критического уровня весьма несложно. Носатая гадюка невелика (длиной 70–80 сантиметров), на спине у нее характерный рисунок из поперечных полос, а на кончике морды маленький "рог", за что ее и назвали носатой. Эта гадюка – ночная змея, охотится она на мелких грызунов, ящериц, кузнечиков.

Вскоре после появления на свет гадючата, перелиняв, приступают к самостоятельной охоте за кузнечиками.

Пару носатых гадюк подарил мне тбилисский герпетолог Михаил Бакрадзе, и они долго жили у меня в террариуме. В отличие от других змей, предпочитающих живую добычу, гадюки очень охотно ели кусочки мяса, причем любого, и даже... рыбы,. корма им на воле совершенно не свойственного.

Герпетолог В.Н.Ростомбеков наблюдал закавказских носатых гадюк в террариуме в 1929 году. Его гадюки отличались необыкновенными пазательными способностями. Так, закрепившись "подбородочными" щитками за край стекла, змея подтягивалась и укладывалась на его ребро.

Укус носатой гадюки для человека малоопасен, случаев с фатальным исходом не известно. В отличие от яда кобры, ее яд (как и яды других гадюк) действует в основном на кровь, а техника укуса такая же, как и у остальных гадюк.

Впрочем, работы ленинградского исследователя А.М.Захарова опровергли упрощенное представление о действии яда гадюк только на кровь. Наблюдая за охотой этих змей, исследователь обратил внимание на то, что мыши и другие животные гибнут от их укусов быстро и с явными симптомами поражения нервной системы. Мнение, что яд гадюки гемотоксичен, поражает кровеносную систему, сложилось после опытов по введению сухого яда.

А.М.Захаров установил, что железа гадюки, условно разделенная им на два отдела – передний и задний,– продуцирует различные секреты, причем секрет переднего нетоксичен вообще, секрет заднего гемотоксичен, а смесь их поражает и кровеносную, и нервную системы. При высушивании секрет переднего отдела теряет свои свойства, инактивируется, и остаточная фракция уже лишена нейротоксического начала. Этот секрет (мукополисахаридаза) – проводник яда в нейроны головного мозга, и поэтому "живой яд" убивает животное раньше, чем начинает разрушаться его нервная система. Гемотоксическая фракция играет роль защиты основного действующего начала от иммунных свойств крови.

У яда кобр этой защитной фракции нет, и яд непосредственно проводится в нервную систему, как "живой", так и высушенный. Впрочем, даже у разных подвидов обыкновенной гадюки яд заметно различается по направленности действия: у подвида Випера берус берус он преимущественно гемотоксический, а у обыкновенной гадюки из Боснии нейротоксическое начало выражено куда ярче.

Другая редкая гадюка – малоазиатская, или гадюка Радде (Vipera ruddei) – живет на ограниченной территории:

в субальпийской и горно-лесной зоне Армении и Нахичеванской АССР. Высокотравье и нагромождения валунов, дубовое и можжевеловое редколесье – ее любимые укрытия. Весной, после выхода из зимней спячки, змеи буквально кишат в этих местах. И.С.Даревский подсчитал, что весной на один гектар здесь приходилось до пятидесяти – шестидесяти взрослых гадюк, лежавших группами по четыре – шесть особей. Позднее по мере наступления тепла гадюки рассредотачиваются по территории, вступая в борьбу за лучшие участки. С наступлением жары они переходят к ночной активности, и летом днем их на поверхности не увидишь. Жители сельских районов Армении, зная эту их особенность, выпасают весной скот на пастбищах по ночам, когда змеи прячутся от холода в укрытия; летом же, наоборот, пасут скот днем, не опасаясь укусов. Впрочем, былого изобилия гадюк Радде уже нет – и здесь виноваты не в меру предприимчивые змееловы. К счастью, своевременно принятые меры позволили оградить змей от посягательств, хотя урон популяции был нанесен значительный. Посетив летом 1973 года некогда богатые гадюками угодья, за неделю мы встретили лишь несколько гадючат – ловцы, побывавшие здесь, как выяснилось, весной, ими пренебрегли из-за "нестандартных" размеров. Гадюка Радде гораздо крупнее носатой, ее длина достигает полутора метров, по темно-серому фону спины у нее протянулись цепочкой оранжевые полукружия. Последствия укуса ее серьезнее, чем у носатой, но без причины она никого не кусает. Как и другие змеи, потревоженная гадюка Радде, приподняв и отведя переднюю треть туловища, делает "ложные выпады", разинув при этом пасть.

Третья "краснокнижная" гадюка – кавказская (Vipera kaznakowi) – заселяет покрытые лесом склоны гор и субальпийские луга Западного Кавказа и Западного Закавказья. Из-за ограниченного ареала, труднодоступных местообитаний, скрытности, малоизученной биологии змея эта представляет особый интерес для герпетолога.

В 1971 году, когда кавказская гадюка еще не числилась в охраняемых видах, один мой коллега привез ее с Северного Кавказа. Гадюка устроилась в террариуме, декорированном под уголок горного леса: земля в нем была покрыта мхом и дерном с высокой травой; под рефлектором устроена каменная горка с плоским камнем на вершине. После включения рефлектора змея обычно располагалась на этом камне, а обогревшись, сползала под него. Пищу гадюка принимать стала почти сразу же; она охотно ела мелких мышей, молодых полевок и кусочки мяса. На такой диете змея жила почти два года. Потом я начал скармливать ей крупных кобылок, и их она поедала не менее охотно, чем грызунов. Однако после двух месяцев питания кобылками змея вдруг отказалась от пищи и через месяц погибла. Интересно, что когда змею только что поймали, она была малиново-красного цвета с поперечными черными полосами, расширяющимися к середине. После каждой линьки окраска ее изменялась: черные полосы расширялись, пока не слились друг с другом. Когда гадюка пала, она была почти полным меланистом.

Среди ядовитых змей стран Содружества есть три, известные всем, даже людям, далеким от герпетологии. Известность им принесла их жутковатая слава. О них пойдет речь в следующей главе.