Словом, прекрасный, ядовитый хищник с желтыми ромбами вдоль мускулистого тела, упорный и настойчивый, способный семь часов подряд, не двигаясь с места, подстерегать врага, чтобы затем внезапно вонзить в него свои острые полые зубы, которые, уступая по размеру клыкам других ядовитых змей, не имеют себе равных по совершенству внутреннего строения.

"Это cascabel, сеньор, и такой громадный, что невозможно даже поверить. Когда он сердится, он шумит, как тысяча лошадей",–с таким предложением приобрести животное обратился раз некий латиноамериканец к всемирно известному писателю-натуралисту Джеральду Дарреллу. В ту пору Даррелл занимался отловом животных для зоопарков, но предложенный cascabel ему был не нужен – разве что записать на пленку его ни на что не похожие звуки, которые "наводят гораздо больший ужас, чем обычное шипение змеи, так как в них слышится столько злобы и жестокости, будто ведьма готовит свою адскую похлебку"*.

*Даррелл Дж. Под пологом пьяного леса. Земля шорохов.– М.: Мысль. 1972, с. 140.

После успешной записи Даррелл решил даровать животному свободу и оторвал планки ящика, в котором оно томилось. О том, что далее произошло, лучше расскажет сам Даррелл:

"Я никогда не подозревал, что гремучие змеи могут бросаться на свою жертву снизу вверх, в отличие от остальных змей, которые бросаются прямо вперед. С удивлением и страхом я увидел, как тупая голова змеи, бугристая, как ананас, метнулась снизу к моему лицу"**.

**См. там же, с. 141–143.

Вы уже догадались, с кем пришлось иметь дело Дарреллу, и, вероятно, поняли, что бросок каскавеллы (Crotalus durissus) (так называлась змея, которая досталась Дарреллу за пачку сигарет) был неудачным, иначе не была бы написана увлекательная книга "Под пологом пьяного леса" и все последующие. Снова и снова атаковала змея зверолова, как он ни пытался по-хорошему уговорить ее уползти в заросли.

Прославленному защитнику животных не осталось ничего другого, как отрубить каскавелле голову. Свой опыт общения с ней Даррелл резюмирует словами: "Удивительней всего было то, что обычно гремучая змея может нападать лишь предварительно свернувшись в кольцо, и потому, как бы разъярена она ни была, она всегда свертывается в клубок для нанесения удара; эта же змея без малейших колебаний развертывалась и ползла ко мне. Не знаю, сумела бы она броситься и укусить меня из такого положения, но я не испытывал никакого желания проверять это на практике"*.

* Даррелл Дж. Под пологом пьяного леса. Земля шорохов. – М.: Мысль, 1972, с. 141–143.

Выходит, даже такому опытному человеку, через руки которого прошли тысячи всевозможных зверей, птиц и рептилий, гремучая змея может преподнести сюрприз. Скорее всего это будет сюрприз безрадостный. Ведь дурная слава гремучей змеи перешагнула пределы ее родины – Американского континента.

В отличие от поэтов и писателей, зоологов-систематиков принято считать педантами, но вы только вслушайтесь в жутковатую музыку ядовитых названий гремучих змей! Они явно отдают сухим треском их погремушек и шипением: "хорридус", "террификус", "атрокс", "молоссус", "дюриссус". В переводе с латыни эти слова значат "ужасный", "ужасающий", "свирепый", "прожорливый", "коварный", "беспощадный". Описатели словно состязались друг с другом в присвоении титула пострашнее. Названия "атрокс" удостоились даже две змеи из разных родов ямкоголовых. Это латинское слово имеет около двадцати значений и ни одного позитивного среди них нет. А самая крупная змея из ямкоголовых – бушмейстер (Lachesis muta), что означает "властелин (или хозяин) зарослей", получила родовое название Лахезис. Видно, черный юмор не был чужд и зоологам прошлых времен. Лахезис – так звали одну из трех сестер, что в древнеримской мифологии пряли нити человеческих жизней, время от времени перерезая то одну, то другую.

Бушмейстер и японская копьеголовая змея хабу (Trimeresurus flavoviridis), как пишут натуралисты прошлых веков, слывут проклятием тех стран, где они водятся. Села на острове Амамиосима обезлюдели из-за обилия хабу, утверждают они. Так ли это?

Чтобы ответить на этот вопрос и на все остальные относительно гремучников и других ямкоголовых, придется совершить экскурс и в фольклор, и в зоогеографию, и в литературу, и в бионику.

Но вначале немного систематики. Прежде всего гремучая змея не одинока: у нее есть родичи. Это обширное семейство уже упомянутых нами ямкоголовых, или кроталид, включающее в себя сто двадцать три вида. Змей с ямкой на голове между ноздрей и глазом, "четырехноздрых", как их называют латиноамериканцы (о назначении ямок чуть ниже), зоологи подразделяют на пять родов: Агкистродон (щитомордник) с тринадцатью видами; Тримерезурус (куфия) с тридцатью двумя; Кроталюс (настоящий гремучник) с двадцатью семью; Систрурус (карликовый гремучник) представлен всего двумя видами; Ботропс (жарарака) включает сорок восемь представителей, и еще сюда входит монотипический род, то есть род с одним-единственным представителем, Лахезис (бушмейстер).

Характер распределения ямкоголовых по земному шару не менее любопытен, чем особенности их внешнего строения и поведения.

Род Щитомордник заселяет сушу по обе стороны Тихого океана: Восточную, Юго-Восточную и Центральную Азию, а также Северную и Центральную Америку.

Не все читатели, наверное, знают, что "гремучники", только "немые", живут и у нас в стране. Обыкновенный, или палласов, щитомордник (Agristrodon halys) продвинулся от Казахстана до устья Волги, Азербайджана и сопредельного Ирана. Восточный щитомордник (A. blomhoffi) живет на Дальнем Востоке. Там же живет каменистый щитомордник A. saxatilis), совсем недавно получивший статус самостоятельного вида. Северные аванпосты ямкоголовых в лице всех этих трех представителей проходят по югу сибирской тайги, а в Америке – по югу канадской, доходят до 59° северной широты, где кроме своего щитомордника – медноголового (A. contortrix)–встречаются уже гремучие змеи, настоящие и карликовые. Они заселили всю Северную Америку к югу от зоны тайги, проникли в Центральную Америку, но лишь два вида простерли свои ареалы в Южную Америку. Южная и Центральная Америка породила два рода эндемичных ямкоголовых – Ботропс и Лахезис. Что касается куфии, то это род, свойственный исключительно Юго-Восточной Азии.

Можно предполагать, как шло великое переселение ямкоголовых. Возникнув на юге Азиатского континента, они продвинулись на восток, в Америку, по арктическому мосту Берингии, пока он был еще достаточно широк. Впрочем, их устойчивость к низким температурам, а главное, способность производить на свет живое потомство (за немногими исключениями из ста двадцати трех) наверняка позволила бы переправиться в Новый Свет и по мосту более узкому, высокоширотному. Живые детеныши, от рождения готовые за себя постоять, застрахованы от климатических и прочих превратностей более, нежели кладки змеиных яиц. Интересно, что чем севернее встречаются гремучники, тем дольше у них срок вынашивания яиц в организме матери. Так, самка зеленого гремучника (Crotalus viridis) на севере ареала производит детенышей на свет с интервалом в два года, а на юге рождает их ежегодно. И в Европе, как мы знаем, продвинуться на север смогли лишь те виды рептилий, которые рождают живых детенышей.

Вот здесь, на необжитых землях, ямкоголовые устремились на юг, занимая свободные экологические ниши, осваивая прерии, пустыни, горы, болота, тропические леса и пампасы.

Они поражают зоогеографов видообразовательным "взрывом" – на одной лишь территории штата Аризона встречается пятнадцать видов гремучников одного рода – феномен, равного которому не сыщешь! И хотя американские зоологи в прошлом были склонны к не всегда оправданному дроблению вида, статус каждого из двадцати семи видов рода Кроталюс нынче общепризнан.

Ямкоголовые змеи освоили разные среды: есть живущие в древесной листве, с цепкими, как у обезьян, хвостами; есть горные, проникающие в Гималаи на высоту до 5000 метров – почти до кромки вечных снегов. Нашего щитомордника находили на четырехтысячеметровых отметках. Когда исследователи добрались до последнего белого пятна Земли – гор Чиманта-Тепуй в Южной Америке, открытых полковником Фоссеттом, они нашли эндемичный вид ботропса (Bothrops sp) – ямкоголовой змеи. Есть пустынники–рогатый гремучник к (Crotalus cerastes), например. Он встречается в Долине Смерти, где температура воздуха поднимается до 50 °С, а песка – до 80 °С. Сложными терморегуляторными поведенческими реакциями змея в этом пекле поддерживает ту температуру тела, которая оптимальна для нее и других гремучников – не выше 30 °С.

Рогатый гремучник может зарываться в песок, набрасывая его на себя петлей туловища. Полностью замаскировавшись, гремучка поджидает добычу. Кожа этой змеи хорошо удерживает влагу: она теряет ее в сорок раз медленнее, чем живущие в тех же пустынях амфибии. А "ходит" она боком – это самый рациональный для змеи способ передвижения по сыпучему песку. Независимо от "бокохода" (так зовут рогатого гремучника американцы) такой способ движения открыли для себя африканская гадюка и среднеазиатская эфа.

Есть среди них обитатели болот – водяные щитомордники (Agristrodon piscivorus), они прекрасно плавают, ныряют, могут подолгу оставаться под водой. Видели, как медноголовый щитомордник переплывал реку шириной 100 метров, а гремучек иной раз вылавливали в океанах. Вот так, вплавь или на "плотах" из бревен, смогли они заселить некоторые острова. На маленьком островке Квемада-Гранде у берегов Бразилии сформировался особый вид жарараки–островной (Bothrops insularis), не похожий ни на один из материковых. Этих жарарак там развелось столько, что смотрители маяка отказывались работать на острове, кишащем змеями – пришлось поставить автоматический маяк. А потом змеи стали быстро вымирать. Вскрыв некоторых отловленных жарарак, герпетологи обнаружили у них явные признаки обоих полов. Змеи-гермафродиты составляли подавляющую часть популяции. Они практически не участвовали в размножении, что и привело к вырождению островных змей.

Иной раз ботропсы путешествуют без виз, с помощью людей, на большие расстояния, но отнюдь не по воле человека.

Несколько лет тому назад любопытный случай произошел в Чехо-Словакии. В Пражский зоопарк позвонили встревоженные сотрудники фруктовой базы и сообщили, что в груде бананов прячется какая-то змея. Тревога была обоснованной – змея, изловленная работником зоопарка, оказалась весьма ядовитым цепкохвостым ботропсом (B. schlegeli).

Когда ямкоголовые переселились в Америку, шел третичный период. Останки одной (предположительно гремучей) змеи приурочены здесь к раннему миоцену. Их нашли в центре США. Вот здесь-то и приобрели два рода этих змей свою отличительную черту, приспособление, которое, по мнению Даррелла, производит столь дьявольские звуки и которому они обязаны своим именем. Звучит оно по-детски невинно: "погремушка". Но игра такой погремушкой может стоить жизни человеку, и не одному.

Первые сведения о змее с погремушкой принесли ученые монахи, следовавшие за конкистадорами, и бразильские колонисты-португальцы, а было это в конце XVI – начале XVII веков. Один из них (видимо, тот, у кого хватило смелости и любознательности, чтобы понаблюдать змею подольше) совершенно справедливо отметил, что каскавелла трещит только в ярости.

Чтобы понять, как устроена погремушка, познакомимся с ходом линьки змеи. Все змеи, линяя, выползают из собственной кожи до самой последней чешуйки на кончике хвоста, которая выглядит как крохотный прозрачный конус. У новорожденного гремучника этот конус имеет вздутия по бокам. При первой линьке змееныша сразу после рождения он сходит вместе со всей кожицей. Однако при второй линьке отставшая кожица не может сойти с утолщенного наподобие луковицы кончика хвоста, и остается на нем свободно надетой, но плотно прикрепленной, в виде кольца – и так при каждой последующей линьке. Но соблазнительные попытки установить возраст змеи, зная о том, что в природе в год гремучник линяет от одного до трех раз (это зависит от места обитания – чем южнее, тем чаще), успеха иметь не будут. Концевые сегменты снашиваются, их змея теряет, цепляясь за колючие растения, проползая между камнями. У сравнительно мелких пустынных рогатых гремучников колец побольше, чем у крупных видов, живущих в зарослях,– так легче ползать по песку.

Вот этим набором колец, змеиными кастаньетами, и оповещает гремучник весь мир о том, что у него плохое настроение. Вибрируют такие кастаньеты, производя до ста колебаний в секунду. Способность трясти хвостом, однако, есть у многих змей, в том числе и у неядовитых. Была и есть она у предков гремучников – щитомордников. Но шум, который производит потревоженный щитомордник, сотрясая сухие травинки или листья, слышен только на очень близком расстоянии. Вибрируют хвостами змеи, особенно молодые, у которых кончик хвоста ярко окрашен, чтобы подманить на "червячка" ящериц, лягушек, мелких птиц. А вот издавать треск хвостом, слышный на расстоянии до 30 метров никто больше не способен. И чтобы объяснить смысл этой адаптации и ее происхождение, родилась следующая гипотеза.

Есть у старого анималиста Фридриха Шпехта картина: огромный косматый бизон наткнулся на гремучую змею в прериях. Шпехт слегка очеловечивал своих натурщиков: вот и на бизоньей морде написано недоумение, растерянность – как быть? Отступить или растоптать источник назойливого треска?

А ведь задолго до бизонов просторы Североамериканского континента топтали огромные стада непохожих на нынешних копытных: праносорогов и быков, предверблюдов и лошадей и даже слонов. Эти животные вымерли. Их сменили другие копытные. Одних бизонов в прериях до прихода европейцев насчитывалось до 60 миллионов голов, в лесах паслись могучие лоси, олени-вапити, другие виды оленей; в горах – снежные козы и толсторогие бараны. Гремучники пережили самых тяжеловесных, тех, что вымерли до прихода людей, и ужились со стадами современных копытных. Пришедшие из Азии тем же путем, что и гремучники, предки индейцев, застали континент, изобилующий диким зверьем. Однако по земле этой ступать надо было с опаской.

Что помогло гремучникам пережить гигантских млекопитающих? Как утверждают, их спасла трещотка, появлением которой они обязаны счастливой для них мутации, "утолстившей" им хвост. Представьте себе, что на змею, испускавшую в раздражении треск, случайно наткнулся бизон. Обороняясь, змея укусит быка, если он по незнанию вздумает испытывать предел ее терпения. Навряд ли бизон погибнет от этого укуса, хотя последствия будут крайне болезненными. Но урок он усвоит навсегда и научится обходить стороной эту живую трещотку.

А змея – источник звука послабее – будет скорее всего затоптана. Видимо, таким образом естественный отбор сыграл свою роль в эволюции погремушки. Выживали те, кто сильнее трещали, и, выживая, они успевали производить себе подобных, хотя первопричиной послужила генетически обусловленная деформация хвоста. И вот змея свернулась в тугую пружину, шея прогнута наподобие буквы "S", голова отведена назад, в центр; здесь же, в центре, и погремушка – приподнята, неистово трещит. Чем больше распаляется змея, тем громче и чаще треск. Его сравнивают со свистом выходящего пара, помноженным на жужжание, сравнивают со стрекотом цикад, со стрельбой из игрушечных ружей, с работой узкопленочного кинопроектора. Рассказывают, один индеец создал целый оркестр из гремучих змей: их погремушки исполняли партии альта, тенора и баса.

У прочих ямкоголовых, не столь разговорчивых, есть другие формы отпугивания врагов. Водяной щитомордник широко разевает пасть, демонстрируя ее белую изнанку, за что его прозвали "хлопковым ртом". Отчасти помогает им резкий, специфический, малоприятный запах.

Редко когда змея укусит, а потом загремит. "Дикие" змеи, недавние пленницы зоопарков, могут не переставая греметь до часа. Интенсивность трескотни снижается с температурой – при 25 °С змея может выдавать всего шестьдесят циклов в минуту, при 40 °С – все сто. Самое большое число погремков у змей в природе равнялось четырнадцати:

в неволе, где образ жизни змеи более размерен и она может линять до четырех раз в год, а молодняк до семи, змеи наращивали до двадцати девяти. Но трещат лучше всего змеи с шестью – восемью сегментами, хотя громкость звука у разных видов варьирует. Говорят, что у гремучей змеи дар чревовещателя – такое ощущение, что звук доносится с разных сторон, а это вызывает еще большее замешательство атакующего.

До прихода белых континент заселяло множество индейских племен, и у каждого был свой язык и своя культура. И хотя мало что сохранилось до наших дней от духовного наследия индейцев, очевидно, что общей чертой, объединяющей все эти племена, несмотря на различия между ними, было их целостное, гармоничное восприятие природы. Индейцы не покоряли природу, а жили сообразно ее законам. Животные были источником пищи, одежды, "стройматериалов", лекарств, героями сказок и священными тотемами: бизон и гризли, орел и ворон, черепаха и гремучая змея... Для многих племен гремучие змеи были воплощением духов. Легендарного пророка Нанабозо, посредника между людьми и Великим Духом, изображали с гремучей змеей в руках. Индейцы полагали, что гремучая змея, возбуждающаяся при малейшей опасности, может своевременно оповестить о затеваемых против них кознях.

Когда конкистадоры вторглись в государство ацтеков, помимо всего прочего, их поразил культ змей. Предводитель испанцев Кортес, как известно, был принят ацтеками за вернувшегося на Землю Кецалькоатля, лучезарного бога, изображаемого обычно в образе пернатой змеи. Кецалькоатль воплощал в себе, как утверждают специалисты, характерные черты двух наиболее впечатляющих животных Центральной Америки – великолепной птицы квезала – символа ветра и гремучей змеи – символа урагана. Оба этих символа и были сплавлены в Кецалькоатле, "повелителе облаков".

Увидали конкистадоры во дворце предводителя ацтеков Монтесумы и живых змей. Он имел роскошный зоопарк, где за одними лишь птицами ухаживало более трехсот человек, а гремучие змеи, предмет особого поклонения, содержались в деревянных клетках, украшенных яркими птичьими перьями. Пятый день каждого месяца в календаре ацтеков был "днем змей". У соседей ацтеков – майя – первосвященник носил титул "князя змей" Дорвавшись до сокровищ инков, конкистадоры нашли там гремучих змей из золота.

В штате Огайо археологи обнаружили развалины своеобразных крепостей, так называемых маундов, повторяющих контуры разных животных. Были среди них и "змеиные маунды", длиной более 300 метров. Эти крепости воздвигали индейцы в глубокой древности, когда еще не было даже лопат.

До наших дней дошли секреты врачевания от укусов гремучников, придуманные индейскими шаманами, а также любопытные "репелленты" для отпугивания этих змей. Так, чиппева смешивали корни подорожника с красной киноварью, ирокезы верили в подорожник в чистом виде, чероки употребляли куски корня смолевки, читимаха – корни и листья ясеня, а хопи – ирис. Живущие на побережье индейцы пользовались с теми же целями и сушеными водорослями, и осьминогами, и черепашьей печенью или головами морских черепах. В перечне этих средств есть и такие причудливые, как шея индюкового грифа, и такие банальные, как жеванный табак и конопля. Амулетами от укусов служили зубы самих гремучников, а также зубы аллигаторов и морских львов. Из всего перечисленного защитить от укусов, увы, могла лишь применяемая некоторыми племенами свиная кожа. Обернутая вокруг икр, она заменяла сапоги. А если не помогали чудодейственные средства отпугивания и человек был укушен? Тут знахари рекомендовали молочай, "змеиный корень" (Aristolochia serpentina) и множество других трав. И тем не менее современная медицина отвергает весь этот опыт и рекомендует лишь одно средство – противозмеиную сыворотку. До нас дошли сведения, что индейцы применяли нечто вроде превентивной иммунизации, вводя человеку мизерные дозы яда.

Об индейцах племени сиу, или дакота, слышали все – об их отчаянной борьбе против белых завоевателей Дикого Запада. Но мало кто знает, что "сиу" – последний слог полного названия их племени – "надовессиу" – "гремучая змея".

Встречу с ней дакота всегда считали добрым знаком. Еще более чтили змей чероки и шошоны, соседние племена так и звали их – "змеиные индейцы". Ну а хопи, одно из древнейших индейских племен, живущих на юго-западе США, совсем породнилось со змеями. И по сей день хопи демонстрируют свою власть над "грозными братьями", устраивая змеиные праздники. Накануне этих праздников жрецы собирают в пустыне десятки ядовитых змей. Их сажают в огромные кувшины, врытые по горло в землю. Жрецы готовят змей к празднеству, моют их и кормят.

И вот настает день праздника. Под мерные удары барабанов пляшут полуобнаженные индейцы, размахивая... живыми гремучими змеями! Впадая в экстаз, они хватают их ртом – змеи покорны, они не спешат платить за чудовищную дерзость.

Увы, ученым-скептикам удалось проследить из засады за индейскими жрецами, которые выпускали змей после обряда на волю, а затем отловить этих змей: у них все ядовитые зубы, и основные, и замещающие, оказались удаленными! Тем не менее есть специалисты, утверждающие обратное: у ритуальных змей зубы на месте. Так в чем же секрет? Любопытно, что рецидив змеепоклонничества возник несколько десятков лет тому назад в США среди белых американцев, жителей Среднего Запада. Сектанты возносили молитву Иисусу с щитомордниками и гремучниками в руках и зубах по примеру индейцев. "Отход" сразу после молений в "царство Божие" среди членов секты был так велик, что пришлось официально ее запретить. Может, некоторые индейцы действительно знали нечто, белым неведомое и недоступное. Ну а если попытаться это объяснить рационально? Из своего опыта я могу сказать, что долго жившие в неволе гремучники позволяют брать себя в руки, но делать это надо крайне осторожно. Плясать с ними и целоваться я не рекомендовал бы никому.

Среди особей одного и того же вида змей встречаются как агрессивные, так и смирные. Техасский (Crotalus atrox) и ромбический (С. adamanteus) гремучники обычно атакуют незамедлительно. Знатоки гремучников пишут, что один вид – красный гремучник (С. ruber) – крайне миролюбив, его можно брать в руки чуть ли не сразу после поимки. Такая змея пять лет прожила в террариуме Пражского зоопарка: с ней любили фотографироваться сотрудники.

Столь же миролюбивы, как красный гремучник, и даже более некоторые южноазиатские куфии – бамбуковая (Trimeresurus gramineus) и храмовая (Tropidolaemus wagleri). Присутствие последней, недавно выделенной в особый род, по мнению малайзийцев, приносит счастье в дом, а храмовой ее назвали потому, что этими змеями кишит целый храм в Пенанге, куда их приносят жрецы прямо на ветках. Полная им противоположность – "единородная" печальной памяти хабу.

Вскоре после высадки белых на землю Америки, стали привозить туда оторванных от родины африканцев – черных рабов. Они создали здесь свой фольклор, где отразили драматические перипетии своей судьбы. На родине, по берегам Гвинейского залива, у африканцев змеи всегда пользовались особым почетом, и американские негры включили Братца Гремучую Змею и других местных персонажей в свои вывезенные из Африки сказки о похождениях Братца Кролика, которыми до сих пор зачитываются дети всего мира.

Помните, как негр Джим ответил Тому Сойеру, когда тот предложил ему завести в своей темнице пауков: "Да господь с вами, на что они мне? Я их боюсь до смерти. Уж по мне лучше гремучие змеи". Правда, от соблазна приручить гремучника в тюрьме Джим тоже отказался.

Наиболее всего гремучники процветают на юго-западе США – там же, где процветают (или процветали) овеянные романтикой ковбои. Проводящие большую часть времени в седле, на привалах у костров эти лихие парни создали своеобразный фольклор, где ценились кладбищенский юмор и грубоватая шутка.

Один из героев этого фольклора – легендарный Пекос Билл, "самый дикий на Диком Западе". В младенчестве Билла потеряли в прериях родители, до десяти лет он воспитывался койотами и уверовал в то, что он и сам койот. А когда этот техасский Маугли повстречался с ковбоями, то решил стать одним из них.

Как и его индийский собрат, Пекос Билл ладил со всякой живностью, даже с самой свирепой. Так, его не устраивал ни один конь, и пришлось ему объездить и оседлать медведя гризли. А вот послушайте, как Пекос изобрел первое лассо – ведь без лассо ковбоя немыслимо себе представить так же, как без шляпы или без кольта. Попался ему во время клеймения скота строптивый бычок. ""Послушай,–сказал Билл своей приятельнице гремучей змее,– помоги мне поставить на место эту непослушную скотину". Гремучая змея охотно согласилась. Она свернулась в кольцо и ухватила себя зубами в середине спины. Получилась большая мертвая петля. Билл сразу смекнул, что, если он возьмет змею за хвост и набросит петлю на быка, он наконец заставит тупую скотину стоять смирно. Так он и сделал, и все получилось очень удачно. Только одно огорчило Билла. Гремучая змея сама себя убила, потому что зубы-то у нее были ядовитые. "А почему бы не заменить змею веревкой?" – подумал Билл. Вот так он изобрел лассо"*.

*Голоса Америки.– М.; Молодая гвардия, 1976, с. 163.

Не обойден вниманием гремучник и на страницах современной американской прозы. Джон Стейнбек целый рассказ, наполненный фрейдистской символикой, назвал "Змея", и действительно гремучая змея там играет немаловажную роль в сюжете. Пространное, но удивительно емкое описание встречи с этой змеей есть и у Уильяма Фолкнера.

Мужей науки гремучие змеи тоже заинтересовали, и уже в 1683 году гремучая змея удостоилась чести быть препарированной анатомами Эдвардом и Тайсоном. Стали их привозить в Европу и живьем. Один неосторожный содержатель, так сказать, передвижной зоовыставки погиб вследствие укуса гремучника. История наделала шуму, выдающиеся ученые, в их числе и известнейший естествоиспытатель Жоффруа де Сент-Илер, стали публично высказывать опасения по поводу того, во что превратится жизнь в Европе, если у таких содержателей змеи удерут и расплодятся. Гремучник не ровня европейской гадюке – это все поняли сразу. Появились чудаки, пожелавшие завести гремучих змей дома. Эти экстравагантные джентльмены тотчас же дали пищу для полуанекдотических рассказов, которые тем не менее публиковались в тогдашних зоологических трактатах:

"Англичанин Буям, придя к своему приятелю, нашел в приемной змея, вившегося по спинке кресла, который тотчас же спустился на пол, свернулся в спираль и стал бить хвостом, производя шум. Вошедший хозяин велел змею вернуться в угол и рассказал, что, получив в подарок этого змея, он вырвал у него кривой зуб и сделал через то ручным. Придя на другой день туда же, Буям застал хозяина с клещами в руках, перед ним стоял слуга, держа змея за шею и раскрыв ему глотку. Змей с остервенением бил хвостом оземь. Оказалось, что он за завтраком настоятельно хотел похлебать молока с хозяйской тарелки, получил за это удар ложкою в голову и, рассерженный, раскрыв пасть, обнаружил пару кривых зубов... Узнав о существовании кривых зубов, хозяин тотчас же принялся за операцию, чтобы вырвать их".

"Змей", которому по лбу можно дать, – как вам это нравится? Наверное, читателю небезынтересно узнать об обстоятельствах первого знакомства с гремучими змеями россиян.

Этому мы обязаны, как и многим другим новшествам, царю Петру I. Любознательный государь, будучи в 1716– 1717 годах в Голландии, сблизился с известнейшим коллекционером всяких курьезов Альбертом Себой. Его коллекция заморских гадов не могла не произвести впечатления на монарха. Еще бы, ведь она насчитывала 70 процентов известных в то время науке амфибий и рептилий. Альберт Себа не раз оказывал услуги России, поставляя медикаменты, вот и коллекцию он решил продать именно в Россию.

В описи коллекции, составленной бывшим владельцем, числятся "ревучие змеи" (весьма вольный перевод с голландского). Их и всякую прочую нечисть санкт-петербуржцы могли увидеть в знаменитой Кунсткамере, в основу которой и легла коллекция Альберта Себы.

Итак, краткая характеристика этих сверхзмей, находящихся на вершине эволюции змеиного мира.

Длина: от 40 до 60 сантиметров у карликовых систрурусов до 2,4–2,5 метра у техасского и ромбического гремучников. Эти змеи считаются абсолютными тяжеловесами (до 10 килограммов). Особняком стоит крайне опасный бушмейстер –3,5–3,7 метра.

Свою смертоносную "боевую технику" эти змеи неплохо закамуфлировали. Мы рассказывали выше, как зарывается в песок рогатый гремучник. Описывать окраску кроталид все равно, что описывать их биотопы в лесах, прериях, скалах, пустынях, сельве, пампасах, болотах. Размытые пятна неправильной формы и всевозможной расцветки делают их очертания расплывчатыми, маскируют змею на любом субстрате. Продольные полоски на морде дробят контуры головы, прячут глаза.

В моей практике был случай малоприятный, но поучительный. Несмотря на все меры предосторожности и надежные запоры, ушел из террариума водяной щитомордник. Трижды я перетряхнул все в квартире; проверил все–от старой обуви до полок шкафов и сундуков. Змея исчезла. Террариум стоял на застекленной веранде, крышка почти касалась подоконника с комнатными растениями. Среди них красовался пышный циперус в фотографической кювете; горшок, полупогруженный в воду, был обложен замшелыми камнями и корой. Когда я подошел к подоконнику после третьего тура измотавших основательно поисков и уставился в окно, почти касаясь щекой циперуса, то у левого глаза заметил столь знакомое трепетание языка любопытствующей змеи. Не оставляя щитоморднику времени для дальнейшей рекогносцировки – что это мешает ему нежиться на солнце в родной обстановке? – я мигом отправил его в перестроенный террариум. Чем угодно готов поклясться, но я дважды рассматривал этот циперус, пока мокассин сам себя не выдал.

"Вооружен и очень опасен" – можем мы с полным правом сказать о любом представителе ямкоголовых. Ядовитый аппарат достигает совершенства: длина полых зубов, складывающихся, как лезвие ножа, 2–2,5 сантиметра, у бушмейстера они почти четырехсантиметровые – второе место среди ядовитых змей после габонской гадюки. Удаление зубов у гремучников в неволе не обезопасит от укуса: зубы быстро замещаются. Однажды, чистя террариум, откуда гремучники были высажены, я почувствовал укол в ладонь. Из мякоти у основания большого пальца я извлек "щепочку", которая оказалась... змеиным зубом. Хотя я знал, что зуб сброшен довольно давно и яд в нем уже разрушился, эта "заноза" вызвала достаточно неприятные ощущения.

По части ядовитых желез гремучники тоже держат пальму первенства. Как пишет один видный герпетолог, если железы ромбического гремучника заполнить ядом австралийской тигровой змеи, то этого количества хватит на то, чтобы убить четыреста человек!

В Суринаме как-то подобрали свежеубитого бушмейстера, поставили зубы в "ударное" положение и надавили на железы. Из зубов выбрызнулось не менее 3 кубических сантиметров яда. Сотрудники Института Бутантан надаивали и больше: до 5–6 кубиков! Герпетолог Ленинградского зоопарка Владимир Черлин взял как-то в руки техасского гремучника, ротовую полость которого необходимо было осмотреть. Как рассказывал потом сам Володя, когда коснулись зубов, яд из них потек струйкой, и на полу образовалась лужица. Ничего фантастического, ведь при дойках этот вид поставил своеобразный рекорд, давая до 1500 миллиграммов яда. Его собратья-кроталиды держат среди ядовитых змей мира почетное второе и третье места: водяной щитомордник – 1100 миллиграммов, жараракуссу (Bothrops jararacussu) – 1050 миллиграммов; четвертое ромбический гремучник "поделил" с габонской гадюкой из Африки – 1000 миллиграммов, а пятое занял опять же гремучник (красный) – 700 миллиграммов.

Наша скромная обыкновенная гадюка дает максимум десять миллиграммов... Однажды ромбический гремучник укусил фокстерьера. Незадачливый пес успел отбежать всего лишь на три метра... Да, 1000 миллиграммов яда этой змеи и 300 каскавеллы – это соответственно шестнадцать и тринадцать смертельных человеческих доз. Яд каскавеллы при объеме втрое меньшем, как видим, мало уступает по токсичности. Этот гремучник взял "качеством". Его яд можно уподобить адской смеси из яда гремучей змеи и королевской кобры. Если яд других кроталид действует на кровь и кровеносную систему, у каскавеллы он, как у кобры, поражает также и нервную систему.

Остается лишь уповать на то, что дойка в серпентарии, когда змее всеми возможными способами стимулируют железы, дает больше яда, чем укус в природе. К тому же мы привели результаты "чемпионов". Иначе каждый укус был бы для человека роковым. Однако смертность от укусов ямкоголовых удалось снизить в США до пятнадцати человек в год, в Бразилии – до ста пятидесяти. Еще два-три десятка лет тому назад в обеих этих странах она была в двадцать раз больше. Замечали за гремучниками и такое странное явление, как ложный укус: укус без введения яда. Увы, такое неприведение приговора в исполнение случается крайне редко. А ошибочный выпад – когда змея попадает одним зубом – приводит к тому, что агония длится в пятнадцать раз дольше. Токсичность яда гремучников определяется специфическими полипептидами: кротатоксином, кротамином, кротапотином кротактином и ферментом фосфолипазой. Но даже у разных популяций одного и того же вида гремучников токсичность яда различна. Так, зеленый гремучник с равнин в три раза ядовитее калифорнийского зеленого, а у такого же гремучника из Гранд-Каньона яд в два раза сильнее, чем у равнинного.

Меню ямкоголовых очень разнообразно: от насекомых, гусениц и цикад, которых едят карликовые гремучники, мелкие щитомордники и молодняк, до ондатр, диких кроликов, агути, молодых водосвинок. А в промежутке все мелкие млекопитающие, птицы, рыбы, лягушки, ящерицы. Излюбленная пища бушмейстера – малоподвижные ленивцы, удирающие от него со скоростью черепахи. Этот гигант мог бы сыскать себе добычу и подостойнее: ведь ямко годовые змеи бьют, как показали киносъемки зеленого гремучника, со скоростью 2,7 метра в секунду. Эта змея выполнила в таком темпе двадцать бросков и, судя по всему, могла бы и продолжить их. Еще стремительнее ромбический–5,4 метра в секунду. И все же удар левой боксера-профессионала более молниеносный. Но бьет гремучник обычно на расстояние, превышающее половину собственной длины, а увернуться от броска а столь короткой дистанции практически невозможно. Даром увертываться от удара гремучника (иногда) наделен лишь один грызун: диподомис, или кенгуровая крыса. Остальные среагировать так мгновенно, как это делает диподомис, увы, не могут, и попадают к гремучникам на обед.

Зрение у этих змей почти сверхъестественное. Его острота ввела в заблуждение известного специалиста по гремучникам Лоренса Клобера. Клобер чуть было не сделал вывод о том, что гремучники слышат, слышат в отличие от всех других змей. Поместив гремучника под стол, он постукивал палочками друг о друга, удостоверившись вначале, что змея не видит рук. Но змея реагировала – выходило, что на звук! Немало озадаченный, Клобер наконец нашел причину. Он сидел на стуле, его ноги чуть подрагивали каждый раз, когда стукались палочки, и змея реагировала на еле заметные движения ног. Клобер закрыл их экраном, но змея продолжала реагировать при постукивании: оказывается, она видела отражение экспериментатора в оконном стекле.

Клобер установил, что красный гремучник воспринимает шаги по цементному полу на расстоянии 5 метров и продолжает выказывать беспокойство, даже если на пол постелить одеяло. Далее эту же змею поместили в фибровый ящик, подвесили на палке на резиновых лентах; палка лежала на подушках, чтобы исключить вибрацию. Змея и в этом случае реагировала на звуки радиоприемника и постукивание палочек. Не без труда Клобер установил, что она ощущала вибрацию воздуха, касаясь стенок и дна ящика боками и брюхом, а также воспринимала тепло от радиоприемника. Тогда был изготовлен ящик из плетеного бамбука, его подвесили на ту же планку. Змея продолжала упорно реагировать на звук, но дальнейшие исследования показали, что она видела движения рук через крохотные щели.

Мы вскользь упомянули о том, что гремучая змея ощущала тепло радиоприемника. И здесь настала пора рассказать о самом удивительном ее тактическом приспособлении – термолокаторах.

Название всему семейству дали таинственные ямки на голове. Ямки эти диаметром примерно 3 миллиметра и глубиной 6 миллиметров. Если распотрошить ямку, то окажется, что за ней есть внутренняя полость, отделенная тончайшей мембраной – 0,025 миллиметра.

Более века тому назад немецкий герпетолог Франц Лейдиг предположил, что ямки представляют собой органы чувств. Все верно, но каких? Высказывались мнения, что ямки помогают обонять, слышать, воспринимать низкочастотные колебания.

Очередная догадка была сделана в 1892 году: один пытливый наблюдатель отметил, что гремучую змею привлекла зажженная спичка. Этот факт прошел мимо зоологов, и опыты по способности к восприятию тепла змеями они начали с удавов, у которых имеются подобные ямки на губных щитках, но куда меньше. В опытах Д.Нобла и А.Шмидта, поставленных в 1930 году, удавы кидались на нагретые электрические лампочки, обернутые тканью, отличая их от холодных. Делали они это и будучи ослепленными, причем начинали воспринимать тепло лампочки с расстояния 30 сантиметров. Ученые "отключили" змеям и другие органы чувств: ноздри, язык, орган Якобсона. Упрямые змеи кидались на лампочки как ни в чем не бывало. Лишь когда губные ямки заполнили коллодием, удавы присмирели. Выходило, что удавы распознают температурные колебания до 0,2 °С и менее.

Через семь лет таким же испытаниям подвергли гремучников и медноголовых щитомордников – результаты оказались такими же, но еще более поразительными. Эти змеи, лишенные всех органов чувств, били и по холодным лампочкам, если они двигались. Их "локаторы", помимо тепла, реагируют и на вибрацию воздуха. Мембрана, о которой мы говорили, оказалась нашпигованной терморецепторами – от 500 до 1500 на один квадратный миллиметр! Наконец, ямки были исследованы на электрическую активность нервов – все подтвердилось как нельзя лучше. Возбуждение возникало при инфракрасном излучении, сравнимом с тем, которое возникает, если на тридцать сантиметров поднести не нагретую лампочку, а всего лишь руку! Предметы более холодные, чем окружающая среда, тоже вызывали реакцию у гремучника. Поскольку каждая ямка имеет свое "поле", пара их создает стереоскопический эффект: змея в прямом смысле видит нагретое тело в полной темноте. Поля органов слегка перекрываются, как у животных со слабым бинокулярным зрением. Пользуясь локаторами, гремучник наносит удар, воспринимая живое тепло грызуна или птицы среди остывающих камней и песка пустыни. С помощью локаторов он быстро обнаружит теряющий тепло труп животного, не успевшего далеко отбежать после укуса. Он разыщет зверька по тепловому следу, разыщет его в норе, разыщет птицу в дупле. Он сможет избежать столкновения с противником, превосходящим по размерам – человеком или зверем. Хотя это приспособление есть и у некоторых других змей, у кроталид оно достигло совершенства. Рецепторы ямок гремучника регистрируют разницу в 0,0018 °С, то есть могут лоцировать объект на 0,1 °С теплее или холоднее, чем среда, и чувствуют сигналы порядка миллионной доли ватта.

Но как же все-таки ямка воспринимает тепло? Возможно, что нервы непосредственно реагируют на мельчайшие температурные изменения; а может, имеется более тонкий механизм, наподобие фотохимических реакций в сетчатке. Согласно одной из теорий, мембрана стимулируется ростом давления во внутренней камере за счет расширения газов. Но критики эта теория не выдержала. Когда мембрану прокололи (чего только не вытворяли ученые с гремучниками!), реакция сохранилась.

Насколько действен локатор в природе? Те же Нобл и Шмидт нашли, что гремучники прекрасно различали крыс свежезабитых, теплых и охлажденных. Присутствие живой крысы увеличивало температуру террариума, где содержались гремучники, на 0,1 °С, что вполне в пределах их восприятия. Однако человек кое в чем превзошел гремучника – инфракрасные телескопы используются в спутниках погоды, снайперских прицелах ночного видения, ракетах и ПТУРС, наводящих по теплу работающего двигателя танка или бронетранспортера. Один из таких снарядов, стоящих на вооружении армии Франции, так и назван: "Кроталь". Их чувствительность в сотни тысяч раз больше. Но это не значит, что термолокатором гремучника можно пренебречь. Во-первых, он более точно направлен. Во-вторых, в нем нет никаких усилителей между органом и нейронной сетью головного мозга. Если бы удалось сконструировать инфракрасный локатор на принципе трансформации термической энергии в химическую, он имел бы большие преимущества перед тепловым.

Гремучие змеи не могут пожаловаться и на плохое обоняние: в эксперименте они находили зарытых мышей спустя двое суток, когда те начинали попахивать, но не находили зарытых свежезабитых.

ПТУРС "Кроталь" – не единственное военно-зоологическое название. "Королевские кобры" и "черные пантеры", "леопарды" и "осы"... Такими названиями награждают соединения войск, корабли, ракеты, самолеты, танки. Одна наша

газета как-то напечатала сообщение о том, что в штате Флорида зеленые береты проводят учение под кодовым названием "Болотные сапоги". Все станет на свои места, если обратиться к первоисточнику, где было сказано, что учения носят название "Water Mocassin". "Water" – это, как известно, "вода", а вот слово "Mocassin" означает не только вид обуви, а закреплено еще и за щитомордником, или мокассиновой змеей. Видимо, переводчик, столкнувшись на первый взгляд с явной бессмыслицей – "водяные мокассины" – и решив не утруждать себя рытьем в словарях, изменил название на более осмысленное–"Болотные сапоги". Из разного рода зоологических ляпсусов при переводах можно составить несколько солидных томов, и название другой близкой к водяному щитоморднику змеи тоже породило один такой перл. В период войны Севера и Юга в США лазутчики южан, устраивавшие диверсии в тылу северян, что в прошлом веке, когда войны пытались вести с соблюдением определенных правил, считалось верхом коварства и подлости, получили, если верить учебникам истории, прозвище "Медянки". Так-де зовется одна из опасных ядовитых змей. Однако живущая в наших среднерусских лесах медянка в Америке не водится, а кроме того, она совершенно безвредна. Кого же имели в виду северяне, посылая проклятия вероломным диверсантам? Да вот кого: медноголового щитомордника! Предоставим слово для его характеристики известному герпетологу Клиффорду Поупу: "...это маленький плут и злодей среди ядовитых змей Северной Америки. Он сует свой нос повсюду и кусает тогда, когда его совсем не ожидаешь". Больше всего укушенных ядовитыми змеями в США стали жертвой именно медноголового щитомордника.

Такие они, эти кроталиды. Разве этого мало, чтобы всерьез заинтересоваться этими змеями? Вот и заинтересовались, и продолжают интересоваться всяк по-своему–от средневековых монахов до современных военных, от ученых-биологов до ковбоев и фермеров, от собирателей и охотников амазонских джунглей до писателей, от медиков до инженеров. Один из последних, уже упомянутый Лоренс Клобер, даже забросил инженерию, настолько его поглотили гремучники. Он издал о них двухтомную монографию, описал несколько их новых видов и подвидов, разобрал с точки зрения биомеханики, как змея трещит и как бьет ядовитыми зубами.

За всеми техническими усовершенствованиями гремучей змеи стоит недюжинный для рептилий интеллект. При работе с ними террариумист должен быть предельно собран и осторожен.

Самцы гремучников славятся своими церемониальными танцами-поединками. Во время этих турниров не допускается применение ядовитых зубов, борьба идет бескровная, с использованием силовых приемов. Ранее считали, что этот танец – выражение брачного поведения, но потом оказалось, что так куртуазно гремучники решают свои территориальные споры.

Танцы гремучников настолько эстетически привлекательны, что охочие до разных зрелищ мексиканцы часами могут просиживать у вольера с ними, наблюдая за их турнирами.

У некоторых ямкоголовых сложные инстинкты связаны и с размножением. Индейцы рассказывают, что самки этих змей, в том числе и многократно упоминаемый нами бушмейстер, в случае опасности прячут потомство во рту. Ученые-скептики обычно презрительно относятся к "бредням дикарей". Однако такие же "бредни" о крокодилах удалось недавно подтвердить документальными фотоснимками. А о бушмейстерах мы знаем совсем мало. Змея эта, судя по всему, очень редкая. Во всяком случае в знаменитый институт Бутантан она попадает один раз в шесть лет. Специальные экспедиции, снаряженные для ее отлова, возвращаются ни с чем. Однако откройте любую книгу о путешествии в Южную Америку – непременно наткнетесь в ней на впечатления от личного знакомства с этой змеей. Эдуард Пеппиг честно описал, как бушмейстер его укусил, другие путешественники либо легко разделывались со змеей сами, либо это выполнял за них их спутник: в обоих случаях изучали уже дохлого бушмейстера. Неудивительно, что заметки по биологии этой змеи отрывочны и переплетены с легендами.

Бушмейстер – нечастый гость зоопарков. При поимке он яростно сопротивляется, выкручиваясь, и ломает себе шею, если сразу не зафиксировать туловище. А в неволе объявляет голодовку. Но некоторым зоопаркам везет с капризными змеями, и впервые в 1967 году в террариуме Сан-Франциско бушмейстерша, прибывшая из Панамы, даже благополучно разрешилась от бремени. Из одиннадцати яиц, инкубировавшихся 76–79 дней, вылупилось девять змеенышей. Интересно, что все они вначале вибрировали хвостами, но через месяц перестали. Видимо, это свойство у бушмейстеров сохранилось как атавизм. Герпетологи, меняя режим влажности, добились нормальной линьки у малышей, что является первейшим показателем здоровья змеи. Но с приемом пищи было посложнее. Змееныши ели лишь в полной темноте. Правда, через два месяца они освоились и стали брать мышей даже с пинцета.

Помните, в начале нашего рассказа вместе с бушмейстером мы упомянули змею хабу, обитательницу островов Рюкю – Амамиосимы и Окинавы, злой рок этих островов, если верить старым натуралистам. Да и в работах современных японских герпетологов хабу отведено места больше, чем любому другому виду. Целые сборники статей посвящены одной проблеме: как извести хабу на островах. С этой целью придумывают репелленты для хабу и вещества, заманивающие ее в западни; применяют телеметрию, конструируют всевозможные хитроумные ловушки, где приманкой служит черная крыса, и капканы. Да, действительно, частота укусов на этих островах выше в пять раз, чем в Бразилии, но, к счастью, смертность благодаря широкому внедрению сывороток снизилась до 0,6 процента.

Чтобы определить, как далеко могут мигрировать гремучие змеи, их снабжали миниатюрными передатчиками. Оказалось, что от мест зимовки змеи удаляются до 5 километров и самое большее на 13 километров. Постоянные места зимовок существуют несколько тысяч лет, а ориентируются змеи при возвращении к ним по солнцу.

Вот настает время родов, и самка ямкоголовой змеи дает дорогу в большую жизнь змеенышам, способным убить жертву через секунду после рождения. Их может быть от пяти у щитомордников до семидесяти у жарарак; гремучие змеи приносят пятнадцать-двадцать змеенышей. Неудивительно, что, несмотря ни на что, при такой рождаемости численность их держится на высоком уровне.

На растущий пресс человека сверхзмеи отвечают, демонстрируя свою приспособляемость, и поэтому до сих пор слывут "занозой в теле" обеих Америк. В отличие от других змей, многие ямкоголовые не избегают урбанизации, а напротив, перестраивают структуру своего ареала – плотность некоторых видов на окраинах городов, в селах, на возделанных полях куда выше, чем в дикой природе. Медноголового щитомордника ловили даже на окраинах Нью-Йорка. Туда змей влекут, понятное дело, всегдашние спутники человека – синантропные грызуны. Поэтому самая успешная борьба против ямкоголовых змей – это истребление грызунов. К сожалению, люди в этой борьбе не преуспели. Неэффективными оказались попытки затравливать зимние убежища гремучников ядовитыми газами и жидкостями. Не снижает их численности и перевылов. Так, уже неоднократно нами упоминаемый институт Бутантан на протяжении более чем 60 лет ежегодно получает с территории Бразилии по 4–6 тысяч жарарак, и тенденции к снижению этой цифры нет. Никакого сравнения с уязвимыми популяциями наших ядовитых змей: десяток-другой лет активной эксплуатации и поднимается вопрос о включении в "Красную книгу". Судя по тому, что во всемирной "Красной книге" гремучник Уилларда (Grotalus willardi) и гремучник одноцветный (G. unicolor)– всего лишь два вида ямкоголовых из ста двадцати трех, населяющих нашу планету, им на ней живется неплохо, даже в таких густо населенных странах, как США, Китай и Япония. Видно, придется человеку в конечном итоге примириться с их присутствием.